Свидание - стр. 6
Под ногами что-то хрустнуло. Он вошел в подъезд, голову пришлось пригнуть. Внутри темно. Чиркнул зажигалкой. Какой загаженный подъезд! Пахло сырой известью и гнилью. Где-то, может, в подвале, ядовито смеялись лягушки. Поручни погнуты. Наверняка дом признан аварийным, раз жильцов давно переселили. Кто-то его сюда заманил. Неужели это все-таки розыгрыш кого-то из «друзей-олигархов»? Ну и пусть! Теперь он пойдет до конца!
На лестничной площадке между первым и вторым этажами, на стене с осыпавшейся местами штукатуркой висел покосившийся ряд старых, металлических почтовых ящиков, стареньких, советских еще времен. У большинства из них выломаны или распахнуты дверцы, многие искорежены. И только один ящик выделяется из общего ряда. Он цел и выглядит, почти как новый. Нет сомнений – это ящик квартиры номер 8. Так и есть! Ярко-белая восьмерка, намалеванная будто вчера, красуется на дверце. Он сунул руку в карман. Вынул записку. Поколебался и опустил ее в ящик.
Выскочил на улицу, сел в машину, отъехал и плавно притормозил за поворотом. Пешком вернулся обратно, спрятался за деревом так, чтобы виден был подъезд. Простоял полчаса, но к дому никто так и не подошел. Хотелось курить, но курить было нельзя. В темноте со стороны огонек сигареты хорошо виден. Надоело ждать. Он покинул свое укрытие и вошел в подъезд. Чиркнул зажигалкой, отмерил 12 ступеней к почтовым ящикам, осветил их. Ящик оказался пуст. Не нашлось записки и на полу лестничной площадки, куда она могла бы случайно упасть. Заявку приняли на рассмотрение, так надо понимать? Но кто принял, когда? Как он мог такое пропустить. Он же не сводил с подъезда глаз. Вероятно, где-то имеется второй выход. Конечно, это все объясняет. Никакой мистики.
Теперь оставалось только ждать, ждать, ждать, что будет…
За окном играл порочными огнями огромный город. Он курил и прихлебывал виски, вновь обещая себя, что это – в последний раз. В кармане халата лежала записка. Прошла ровно неделя. Сегодня его заказ приняли. И мир сразу изменился.
***
На планерку Вьюгин опоздал. Проспал. Он ворвался в редакцию на полчаса позже положенного, кивнул на ходу охраннику, проскочил сначала через турникет, затем, двумя этажами выше, мимо секретарши главного редактора.
– Планерка уже идет! – выстрелило ему вслед.
Перед дверью в кабинет главного редактора Вьюгин притормозил, перевел дыхание. Пригладил волосы, сделал несколько глубоких вдохов, с досадой потер небритый подбородок и осторожно приоткрыл дверь, стараясь просочиться внутрь как можно незаметнее.
– А-а! Вот и наш Вьюгин! Что-то рановато сегодня, а?
Голос главреда был преисполнен злого сарказма.
– Ну что, коллеги, поднимем наши чресла да вознесем их над стульями! У нас радостное событие. Вьюгин явился раньше обычного! Сегодня он узнает, наконец, что такое планерка, не из рассказов коллег, а увидит ее собственными глазами. Покажем ему прелесть начала рабочего дня!
Человек двадцать журналистов поспешно встали со стульев, сидеть остался лишь главред.
– Ах да, коллеги, забыл предупредить – Вьюгин больше не имеет привилегий! По итогам первого квартала он абсолютный аутсайдер. Аутсайдеров мы не любим и не жалуем, ведь так, коллеги? Раньше мы Вьюгина прощали, потому что он был невероятно писуч. Однако прима перестала писать столь же лихо, и прощения больше нет. Что, Вьюгин, не весел, нос повесил? Скажешь, я несправедлив? А кто не написал ни одного центровика в первом квартале? Разве я? Разве наши коллеги? Нет, это ты, Вьюгин, ты ничего не написал! А кто состряпал меньше всех заметок на сайт? И снова это ты, Вьюгин! Коллеги, не ощущаю поддержки! Вы что, на его стороне?! Предатели! Не забывайте, кто вас кормит! Давайте-ка хором: кто получит самый маленький гонорар? Конечно, Вьюгин!!! Он его вообще не получит, – пропел главред на манер широко известного в свое время шлягера. – Вьюгин, я вижу, ты не рад? Чего так? Ай, вечер не удался? Да ты что? Не может быть! Вьюгин, а ты, случайно, не заболел? Не принес нам какой-нибудь новый вирус, с которого начнется очередная всемирная пандемия? Не могу поверить, но вот уже месяц, как на тебя не жалуется никто из героев твоих статей. Пора отмечать юбилей. А все почему? Потому что Вьюгин перестал писать. Что, кризис жанра? Затык?