Свет, отраженный от пыли - стр. 7
– Сестра, говоришь? А рядом лежит друг мой Илья, понял? Говори!
Леша, не пытаясь вырваться, равнодушно отвернулся и упрямо выдал:
– Сначала ты.
Макаров шагнул в чащу из молоденьких невысоких яблонь, затащил туда Лешу и шумно выдохнул:
– Никому, понял?
– Понял. Руки убери.
– Сестра была беременна?
– Да, два месяца.
– На поселке кто-то убивает беременных женщин, твоя сестра уже третья. Душит и делает на щеке кордными нитками шов. Вот такой. – Макаров начертил пальцем на Лешиной щеке несколько полос и требовательно посмотрел ему в глаза: – Ну?
– Киномеханик из клуба проходил за сараями. Попросил закурить. Руки тряслись.
– Валентин? Время точное укажешь?
– Нет. Хотя… Последний автобус из пригорода проехал за полчаса до этого. Оттуда, где дом престарелых.
Макаров зашевелил губами, видимо, считал про себя время.
– Ладно, разберемся. Но ты…
– Помню, не маленький. Никому. А… хоронить как нужно? После такого?
– Погоди хоронить. Пока следствие идет, тело не выдадут.
– Понятно. И это… Вы мать на опознание не вызывайте. Я сам.
Макаров протянул руку, и Леша пожал сухую жесткую ладонь.
– Договорились. Я старший оперуполномоченный Андрей Макаров. Если что, найдешь меня. Следователю про опознание скажу. Ты несовершеннолетний, но мы что-нибудь придумаем.
Он оглянулся через плечо, откуда доносились мат, кряхтение, треск сучьев под ногами, и подтолкнул Гуринка в противоположную сторону.
– Не смотри. Нечего тут смотреть. Иди домой.
Домой Леша не пошел. Невыносимо хотелось курить, и он сначала побрел за сараи, но потом передумал. Наверняка там собралась вся ватага из дома. Обсуждают происшествие. И Гуринок повернул в сторону ворот в сады. Фабрика выделяла семейным ткачихам участки, которые громко назывались садами. На самом деле это были огороды с бытовками за общим забором. Имелись и богатые дачи, в самом конце посадок, возле леса. С десяток. Говорили, что это начальство себе такие отгрохало.
Гуринок проскользнул в калитку, шмыгнул мимо старика-сторожа, увлеченно говорившего о чем-то с таким же стариком. Понятно о чем. Об убийстве. Такая новость, словно ураган, разнесется по поселку, и завтра уже точно не будет ни одного неосведомленного человека. Леша прошагал до своего участка, машинально потыкал указательным пальцем грядки с рассадой – не пора ли поливать, и, присев на поленницу возле бытовки, наконец, затянулся. Скоро у матери смена закончится. Она придет домой. Что он ей скажет? Соседку Петину просить уже поздно – спит, наверное. Что же делать?
Нужно встретить мать у проходной, вот что. Она удивится, конечно. Зато, пока дойдут до дома, он попытается ее подготовить. Леша оттянул рукав рубашки и посмотрел время на отцовских часах – предмете зависти всех дворовых пацанов. Стрелки и циферблат светились в темноте зеленым. Нужно торопиться.
Леша понял, что опоздал, как только увидел мать у проходной. Она шла на негнущихся ногах, судорожно прижимая к себе сумку, и, казалось, не видела ничего вокруг. Лешу она заметила, только наткнувшись на вставшего прямо перед ней сына.
– Леша… Это ты…
– Мам, отойдем в сторонку, пусть люди пройдут. А мы потом потихоньку, потихоньку.
Говоря так, он увлекал мать к небольшому скверу возле проходной. Этот сквер знали все школьники: там, возле памятника Ленину, их принимали в пионеры. Усадив мать на скамейку, Леша тяжело опустился рядом. Оба молчали.