Свет, отраженный от пыли - стр. 10
Еще Леша волновался, как покажет себя на опознании. Покойников он видел. В поселке время от времени хоронили, в основном стариков, траурная процессия шла в такой день по центральной улице, сопровождаемая маленьким духовым оркестром. Но тут другое: во время вчерашнего разговора с опером Макаровым тот сначала ругался, а потом пожал Леше руку, как равному. А вдруг сейчас он опозорится? Это же не просто покойница, а Таня, сестра. И как она теперь выглядит? Мент сказал, что ее задушили. Да еще этот непонятный шов, о котором нельзя говорить. Гуринок покосился на учительницу. Та, бледная, спокойная, сидела, сцепив на коленках руки, и смотрела прямо перед собой. Не похоже, что она переживает. Она и на уроки приходила всегда такая: бледная и спокойная. И в том же костюме.
Марина изо всех сил держала спину прямо, боясь расплакаться на глазах своего ученика. Она плохо спала ночью, вспоминала свою совместную жизнь с Волковым. Было душно, все время хотелось пить. Марина вставала, открывала балкон, в комнату врывался ветер, пахнущий цветущими яблонями, и становилось холодно. Она закрывала балкон, и тотчас наваливалась духота. И так всю ночь.
А ведь она ничего не знала про Илью. Только то, что он из детдома. Да и ей было все равно. Марину больше интересовала ее собственная жизнь. Было совестно. Еще ее тревожило, что завтра в отделении она окажется лицом к лицу с Андреем. Что ему скажет? «Мы больше не должны видеться?» Фу, какая мелодрама. Да, им не нужно встречаться. Но не это же главное. А то, что вчера они были вместе, а в это время убивали Илью. И оттого на душе было гадко.
Марина бродила по комнате, пила воду, открывала-закрывала дверь на балкон и все думала, думала, как будет завтра. Майор сказал, ее вызовут на опознание. А потом станут задавать вопросы. А если спросят, где она была в то время, когда убивали мужа? Марина с отчаянием стукнула кулаком в стену комнаты так, что костяшки сразу засаднило, – наверное, содрала кожу. Она нащупала графин, приподняла, чтобы налить воды, и поняла, что тот пуст. Нужно идти на кухню.
Она накинула халат, сунула ноги в шлепанцы и вышла в темный коридор. Из черноты кухонного нутра ощутимо тянуло запахом табака. Курил в квартире только сосед, и Марина скривилась. Сидит, небось, в темноте и пьет, закусывая дымом папиросы. Еще и сочувствовать полезет. Она потрясла пустым графином, решая, идти или нет, но упрямо вскинув голову, прошагала на кухню и щелкнула выключателем.
Свет залил большую комнату со старой плитой, красным газовым баллоном и двумя столами, накрытыми разноцветными клеенками. За одним сидел сосед и курил.
– Доброй ночи.
Марина, стараясь не смотреть, поставила в раковину графин и открыла кран с холодной водой.
– Доброй.
Марина удивилась и, чтобы проверить себя, обернулась. Сосед был трезв. Он смотрел на Марину оценивающим взглядом, и она торопливо запахнула ворот халата.
– Форточку открой, дышать нечем.
Она закрутила кран, подхватила графин и, стараясь не бежать, быстро ушла к себе в комнату. Мысль о странном поведении соседа промелькнула у нее в голове и тут же исчезла. И так было о чем подумать. Жадно отпив из кружки, она попыталась уснуть, но через несколько минут снова вскочила и заметалась, пытаясь разобраться в своих поступках и понять, что же теперь делать.