Размер шрифта
-
+
Свет небесной тоски. Избранное. Издание 2-ое, переработанное. - стр. 2
Сколько раз ломались строки
На железных декабрях!
Сколько слёз пропало даром!
Сколько чувств засыпал снег!..
Мне вдруг кажется: я старый,
Очень старый человек…
Сколько раз меня спасала
От декабрьских мёртвых льдов
Вера в слабенькую малость,
Вера в женскую любовь!
Столько ж, сколько раз над бездной,
Взгляд вогнав в глухую тьму,
Жизнь казалась бесполезной
Беспощадному уму.
Пёс чужой, и злой, и сытый,
Будет лаять под окном…
Я умру от декабрита,
Все мы знаем, как умрём.
1981
«Снова звёзды горят на паркетах…»
Снова звёзды горят на паркетах,
Снова луны плывут в зеркалах,
Снова воздух тягучего лета
Вездесущей сиренью пропах.
И полночные зори смеются,
Алым облачком клюнув зенит.
И под окнами шёпоты вьются,
Словно вздохи влюблённой земли.
Помнишь, мы в серебристую воду
Белым мрамором всей наготы
Шли, обнявшись, как будто в природу
С вышней мудростью. Помнишь ли ты?
Так же звёзды сверкали повсюду,
Плыли луны, сирени лились,
И любви безрассудное чудо
В нас рождало божественный смысл.
Плоть от плоти воды и каменьев,
Суть от сути небес и огня,
Мы – ничем неразрывные звенья
Этой жизни! Ты слышишь меня?!
1982
ЗАЧЕМ?
Зачем у верхушки берёзы
На зябком ветру высоты
На веточках, словно мимозы,
Засохшие дрогнут листы?
Зачем эти листья не бросят
Предательски-скудных ветвей?
Зачем эти ветви выносят
Убожество жизни своей?
Зачем в этом мире туманном,
У кромки ноябрьских полей,
Грущу я о чём-то нежданном
Под стуки костлявых ветвей?
В какие глухие пределы,
Опавшею жизнью шурша,
Спешишь ты, согбенная телом,
Чужая для мира, душа?
1982
«Холодно. Тускло. Бездомно…»
Холодно. Тускло. Бездомно.
Серый сырой небосвод.
Ветер тяжёлый огромный
Жухлые листья метёт.
Осень?.. Я точно не знаю.
Может быть, крик затая,
Ныне навек остывает
Крошка, кровинка, Земля.
Может быть, это последний
Тонкий опаловый луч
Солнце роняет сквозь бредень
Спутанных стужею туч.
Может быть, завтра – морозы,
Панцирь вокруг ледяной
И равнодушные звёзды
Не над моей головой.
1982
«И те губы, что я целовал…»
И те губы, что я целовал,
Ныне трогают губы чужие.
Я за вечность тебя покупал,
А они – за дары грошевые:
Благодушный комфортнейший кров,
Шумный отпуск у южных пределов…
Я любовью платил за любовь,
Пусть же платят достатком за тело.
Ты забыла про душу свою.
Я не знаю, кто в этом виновен.
Я любовь свою нищим дарю
Пятаками у светлых часовен,
Говорю им: «Вас слышит Господь,
Помолитесь, пока не устали,
За прекрасную грешную плоть —
Потерявшую душу Наталью!»
Чтобы завтра на Страшном Суде
Перед детским взыскующим взором
Эта ложь в её дольней судьбе
Не была роковым приговором.
Ведь не зря же её покупал
Я за вечность любви и печали,
И те губы, что я целовал,
Той же вечностью мне отвечали.
1983
«Сизый ветер. Тяжёлые тучи…»
Сизый ветер. Тяжёлые тучи.
Дрожь зелёных взлохмаченных крон…
Заступает весна неминуче
На большой грозовой перегон.
Завтра вспыхнет жар-птицами молний,
Загремит жерновами громов,
Влажной нежностью сердце наполнит,
Как водою заброшенный ров.
И в стремлениях слитый с природой,
Среди русской равнинной глуши
Ты упьёшься великой свободой
Очарованной миром души!
1986
О ЛИЦАХ
Есть отсвет вечности на лицах,
Неяркий отсвет на иных,
Не знаменитых ни в столицах,
Ни в городках полуглухих.
Но лишь увидишь и без слова
Поймёшь, так сущность их ясна:
Они пришли к нам с Куликова
Через огонь Бородина.
Неробких взглядов просветлённость,
Рублёвских ангелов черты,
Страница 2