Свет моих пустых ночей - стр. 39
На терраске тесно. Учитывая крупные размеры Егора, это вовсе неудивительно. С ним любое помещение кажется меньше.
Женщина выходит с ребёнком на руках. Мажет по мне любопытным взглядом и приветствует нас.
– Здравствуйте, – здороваюсь с ней.
– Привет, Татьяна. – говорит мой спутник. – Михалыч ещё не отчалил?
– Нет, Егорушка, пока собирается. Тебе чего купить надобно?
– Да, Татьян, вот наш список, – он извлекает из кармана список. – И старика Никаноровича. – отдав листы, Егор достаёт из внутреннего кармана куртки несколько купюр, сложённых трубочкой. – Как всегда, остаток по своему усмотрению.
– Ох, Егорушка, балуешь ты нас! – качает головой женщина.
– Да будет тебе! Михалыч всегда выручает, что ж я отблагодарить не могу?
– Всё равно спасибо. Я хлеб испекла, возьмите, только из печи.
– Татьян, да не нужно, брось!
– Ну вот ещё, глупости! – отмахивается она. – Твоя, Егорушка, вон, какая худая, а тут хлеб домашний. Я ещё масло и яйца положу, творог…
Напевая себе под нос, она скрывается в дверях, а я неловко переминаюсь с ноги на ногу. Мужчина тяжело вздыхает, трёт ладонью глаза и усмехается, бросая на меня свой взгляд, но никак не комментирует.
Неожиданно он склоняется ближе, к самому моему лицу, заглядывает в глаза. Проводит шершавым пальцем по скуле, оставляя томный тёплый шлейф, и я дёргаюсь.
– Ресничка, – поясняет тихо. – Не бойся.
Я и не боюсь. Жар внутри от его близости, от его пронизывающего взгляда бухает куда-то вниз, скручивая нервы в плотный узел.
Палец обводит, лаская, скулу, скользит по щеке, оказываясь в опасной близости к моим губам. Я взволнована. Внутри всё трепещет, и я не знаю, как успокоить это волнение.
Мгновение, и Егор выпрямляется, убирая руку.
– Вот и гостинцы, – говорит Татьяна, снова возвращаясь к нам и протягивая пакет.
– Спасибо, – с лёгкостью отвечает Егор.
Я же не могу выдавить из себя ни звука. Сердце колотится возле самого горла, затрудняя дыхание, а ноги дрожат от незнакомой слабости. Но почему-то мне не страшно. Напротив, мне хочется петь и танцевать.
Я рада выйти на улицу. Шумно вдыхаю влажный воздух ртом и выпускаю обратно. Рассеянный поток пара вырывается из теплоты в прохладу, и Дик наклоняет голову на бок, думая, очевидно, что я играю.
Глажу его огромную мягкую голову, проводя ладонью между ушами. Обрезками… Разве не жестоко так поступать с животными?! Мерзость!
Я вздрагиваю, когда моего тела касается чужое тепло. Жар исходит от Егора. Он такой крупный, что просто пышет жаром, хочется коснуться ледяными руками разгорячённой кожи, чтобы согреться. Я же – всегда мёрзну.
– Пойдём дальше? – окидывает меня взглядом Егор. Смотрит так, словно читает все мои мысли, и я краснею.
Мы медленно доходим до другого конца посёлка, и мужчина вдруг теряется. Чувствую, его вдруг что-то начинает волновать, беспокоить.
– Это метеостанция, но там был вчера пожар, поэтому сегодня лучше не ходить. Я покажу в другой раз, – поясняет он мне.
Так вот, значит, в чём дело? В пожаре? Это здесь он работает, и поэтому пострадал?
В моей голове роятся вопросы. Конечно же, я никогда не решусь задать их вслух.
Егор делает плавный поворот по вытоптанной дорожке, собираясь увести меня вглубь посёлка, но двери метеостанции открываются. На улицу вываливается небольшая группа разновозрастных мужчин. Они шумно смеются. Страх расползается по венам, холодя тело, и я медленно поворачиваюсь на этот звук.