Свадебное агентство в наследство - стр. 6

– Потому что не могу… – Иль краснеет, как рак на гриле. – Не могу спать с женщиной! Пусть у нее сразу внуки будут. Так спокойнее!

Шерх выныривает и кивает, будто говорит: «Правда!»

– Ах вот оно что! – хлопаю в ладоши. – Тогда плыви на свидание. Но если обидишь Милу – вернусь с Шерхом и твоей коллекцией водорослей для костра.

Иль бурчит что-то про «неблагодарных организаторов» и исчезает под водой, оставив бассейн пустым, как мои надежды на отпуск.

– Спасибо, Шерх, – глажу змея, чья голова холодна, как сердце ледяного монстра. – Ты сегодня звезда.

– Госпожа! – врывается Юди, мой фей-великан, и проезжает по мокрому полу, как конькобежец-неудачник. – Новый клиент! В каминной!

– Мы еще старого не женили!

– Срочно! Он уже поджигает занавески взглядом!

Я поправляю деловой розовый костюм, в котором выгляжу как клубничный торт в мире готики, и иду в каминную. Огонь в очаге пляшет багровыми языками, а в кресле…

Сердце замирает.

В кресле сидит Кир Шакли – моя первая любовь, разбившая сердце так, что осколки до сих пор колют душу.

P. S. Шерх шипит у ноги: «Укусить? Укусить?» Отказываюсь. Пока что.

– А ты что здесь делаешь? – Кир бросает мне взгляд, будто это я ворвалась в его спальню с криками «Сюрприз!», а не он в мой офис.

То же хамло, что и семь лет назад. Раньше его «непосредственность» казалась милой, как котенок с когтями. Теперь я знаю: котенок вырос в саблезубого тигра.

Молча изучаю его лицо. Где тот юноша с дьявольскими ямочками? Передо мной мужчина со взглядом «Я все еще умею портить жизнь!».

– А ты постарел, – бросаю, как нож в стену.

Семь лет. Семь лет я не видела его рта, что целовал меня, а потом плевал ядом. Теперь он хочет жениться? Или пришел сжечь мою контору ради развлечения?

– А ты все такая же колючка, – парирует он, играя с бокалом вина.

Бокал дрожит, как я в его присутствии.

Колючка? Да я кактус в сравнении с ним! Он научил меня отращивать шипы, и пришла его очередь поцарапаться.

Кир резко встает, и вино плещет на пол, как кровь из свежей раны. Бар за его спиной разгромлен: бутылки лежат осколками, словно обломки наших отношений.

– Здесь не твой дом. Веди себя прилично.

– Все мое. Как сын Эндрюса Шакли, я имею право… – начинает он, но тут из-за кресла выстреливает Шерх.

Мой розовый змей кусает Кира за икру, словно говорит: «Привет от прошлого!»

– А-а-аргх! – Кир швыряет в Шерха черную молнию.

Змеиная кожа дымится, как шашлык на углях.

Сердце сжимается. Я уже видела эти «фокусы» – на фамильярах, на друзьях, на мне.

– Шерх! – бросаюсь к змею, который лежит без сознания. – Жив? – шепчу, прижимая его к груди. Руки дрожат, как листья в ураган.

– А меня не пожалеешь? – Кир закатывает штанину, демонстрируя укус. – Я же клиент, посланный небожителями!

Его голос – смесь сарказма и театра. Как будто он играет в трагедии, а зрители – его жертвы.

Кладу руку на Шерха, отдавая последние капли энергии. «Живи, дружок. Этот ублюдок не стоит твоей чешуи», – мысленно молю я, чувствуя, как мир плывет перед глазами.

– Я силу не рассчитал, да? – Кир морщится, глядя на змея.

Ложь. Он всегда не «не рассчитывает». Его удары точны, как плевки огнем генерала драконов. Помню, как он «случайно» поджег дом парня, который ему нагрубил…

– Эй! Я тут, и я ранен. Сейчас зафиксирую травму и пойду в суд, твою контору и прикроют. – Я узнаю эти угрожающие нотки в голосе Кира.