Сва - стр. 56

– Понятно, – доброжелательно кивнул Нил. – Вы непохожи на вашего друга. Он – православный христианин, выбрал свою традицию и преданно ей следует. А вам нужно непременно пережить истину в себе. Так ведь? Или за этим стоит экзистенциальный поиск обычной душевной веры, – он усмехнулся, – той, что нам строить и жить помогает?

– Истинная вера как раз и ведёт к истине, а не просто душу для подвигов тренирует, – вступил в разговор Нот, и Сва показалось, что они продолжают какой-то незаконченный спор.

Действительно, в тот же миг Нил нетерпеливо заметил:

– Об этом мы уже говорили… Скажите, вам имя Идрис Шах знакомо?

– Нет. А кто это? – вскинул брови Нот.

Нил задумался, мельком глянул на Сва и продолжил:

– Давайте о нём… в другой раз поговорим. Вы, помню, так и не ответили, как можно верить в высшую истину, которой вы не постигли, и может быть, никогда не постигнете, поскольку – допустим на миг – этой истины, как вы её понимаете, просто не существует?

– Могу ответить. Я думал над этим, – лицо Нота порозовело и потеряло обычное добродушие. – Говоря просто, церковная вера – это прямой способ познания истины. Наиболее древний и верный. Не туманной личной истины, моей или иного человека, а той, великой, что была до меня и после всех нас останется. Истину нужно искать вместе с другими людьми – соборно, как раньше говорили. Искать с помощью духовника, то есть учителя, наставника веры. И главное, нужно делать усилия, чтобы в этой истине жить, а не просто, лёжа на диване, созерцать высшие абсолюты.

– Но нельзя же придумывать себе истину, исходя из народной веры – взятой от толпы, пусть даже церковной толпы. Православие, как известно, говорит о непознаваемости Бога с помощью обычной, повседневной веры. Истина нисходит свыше на немногих избранников, она не может открыться всем сразу. Без божественного озарения любой ваш учитель – как костыль безногому, извините за грубоватое сравнение. Помните, как сказано в Евангелии: «Много званых, мало избраных»? Высшему откровению и сейчас не верят, как не поверили Христу, пришедшему к людям.

– Кто-то не поверил, а кто-то поверил. Поверившие и стали первыми христианами. Откровение может быть дано ребёнку, неграмотному мужику и не дано царю или книжному мудрецу. Его получают от Бога лишь чистые сердцем… Но, извините, я не хотел бы продолжать этот разговор, – Нот недовольно насупился.

– Хорошо, мы закончим его вместе со Сва, – суховато согласился Нил и повернулся в его сторону. – Вы, молодой человек, как я понимаю, интересуетесь суфийской практикой, а не только мистикой.

В этот момент Лилиан внесла поднос с дымящимися чашками чая и блюдом восточных сладостей:

– О, я слышу мужские споры! – кокетливо оглядела она сидящих за столом. – Это прекрасно. Можно я к вам присоединюсь?

– Так вот, Сва, – Нил отхлебнул чай и бросил в рот несколько изюминок, – начальный порыв веры неотделим от воли и необходим, как условие пробуждения духа. Надо захотеть проснуться от сна жизни. Чтобы обрести истинную веру, или лучше сказать, волю к познанию истины, нужно пробудить сознание, прорвать его защитную, телесную оболочку и освободить наши, обыкновенно скрытые, чувства и способности. Для суфия тело – лишь инструмент души, а душа инструмент духа. Опыт их пробуждения и называется экстазом, который достигается поначалу в священных танцах – радениях, по-арабски, «зикр». Кружение на месте или в хороводе, молитвенные возгласы, удары тамбуринов, ускоряющийся ритм мелодии, движений, действие некоторых снадобий – всё вместе разогревает тело и оно, наконец, отпускает душу ввысь. Тогда плоть падает словно бездыханная, а душа в полёте раскрывается навстречу духу и соединяется с абсолютом. Это озарение, или священное безумие, длится лишь миг, но миг поистине бесконечный… – Нил грустно улыбнулся и посмотрел на Сва. – Мы с Нотом об этом уже говорили, но он, как видно, не проникся. Так вот, выход из духовного экстаза, называемого «джазба», мучителен. Происходит погружение в сон прежней жизни, и душа суфия начинает смертельно тосковать, мечтать о новом восхождении. Некоторые не выдерживают падения в мир и навсегда становятся безумны… Вот совсем коротко и очень грубо – простите! – о суфийской практике озарения.