Суженый смерти - стр. 23
– Как же, помню… Ты говорил, он умер. Лет десять назад? – как и у любого хорошего опера, у него была отличная память.
– Я так думал, – тренер кивнул на стол. – Садись, кушай, пей. Коньячку?
– Спасибо, не пью, – Свечкин сгладил отказ легкой улыбкой. – Я ем…
– Налетай, – тренер подвинул тарелку с шашлыком. – Вилка нужна?
– Я руками, – Свечкин с радостью вонзил зубы в мясо. Он не ел шашлык уже много лет; хороший, настоящий шашлык, и очень по нему скучал. – Не удивляйтесь, я не голодаю, просто по нашей кухне соскучился.
– Сколько лет я тебя не видел? – Семеныч налил себе и Арсению коньяк.
– Четырнадцать… – Александр, стыдясь, потупил взор и притих. Он перешел на «Ты», как когда-то в детстве. – Ты прости, что так…
– Простил уж, – тренер вздохнул. – Потом об этом. А где ты пропадал?
Свечкин покосился на Арсения, а тот в свою очередь так же недобро поглядел на него.
– Можешь при нем, Саня. Он мне как младший брат, или сын, если хочешь, – Семеныч жестко вклинился между ними, привстав. – И не надо коситься друг на друга. Я знаю, Саня, тебе менты много крови попортили в свое время, но Сеня не из тех. Это сыскарь, майор, порядочный человек.
– Понял, – Александр выдержал паузу.
– Сидел, что ли? – Арсений все понял по-своему.
– Да не, – Свечкин махнул рукой. – Воевал. Слышал за Иностранный легион?
Майор поменял выражение глаз с недоверчивого на открытое. Поначалу он принял Свечкина за урку, и сейчас был рад ошибиться. Как и любой настоящий опер, он не особо любил преступный элемент. Свечкин понял это, и чтобы окончательно развеять все сомнения протянул Арсению паспорт гражданина Французской республики.
– Видел когда-нибудь такую ксиву? – он уже успел перейти на «Ты», обращаясь к майору. Глупо «выкать» человеку немногим старше себя, с которым пьешь за одним столом.
– Не видел. Так ты француз? – он усмехнулся, глядя на разбойничье лицо Свечкина.
– Ага. Вылитый.
Тренер, после появления паспорта, долгое время молча глазел на бывшего ученика, но потом все же пришел в себя.
– Ого. И где ж ты воевал? – Семеныч смотрел уважительно.
– Принеси карту, я отмечу. Чтобы потом не было вопросов, где эти забытые Богом дыры… – он не удержался от шутки.
– Ну, ты даешь! – Семеныч усмехнулся. – Никогда бы не подумал. Француз…
– А как там, в легионе? – Арсений проявил не свойственное ему любопытство. Он вообще был немного туповат на проявление чувств, хотя и отличался живейшим умом и редкостным чутьем на любую перемену в поведении человека.
– А что именно тебя интересует?
– Да все. Как ты туда поступил? Какая там служба? Сложно было попасть? Для меня Иностранный легион – это какая-то романтика, что ли…. Не каждый там может служить.
– Все, что нам неизвестно окружается ореолом тайны, мистики или романтики. А так никакой романтики, все обычно… В Париж я попал по туристической визе, один день пошатался по городу, а с утра второго дня поехал на метро до Фонтунай Су-Буа. Это станция, почти на окраине города, возле которой находится вербовочный пункт. Этот пункт называется Форт де Ножен, в Париже он один. Подошел на КПП, меня спросили цель визита…
– А ты по-французски разговаривал тогда? – тренер влез в разговор.
– Я ж не только боксом занимался.… В школе учил французский, по крайней мере, два слова связать мог. Я понял, о чем меня спросили. Я ответил на ломаном языке, что я русский и прибыл для прохождения службы. Меня отвели в какую-то комнату, там я долго ждал, пока мной займутся…. Там поначалу все рассчитано на проверку твоего терпения, адекватности я бы сказал. Само собой стоит тебе постучать в дверь и выразить нетерпение, и ты уже им не подходишь. Легионер должен быть выдержанным, железным.