Суженый смерти - стр. 22
На пороге возник Семеныч, точно такой же, как и пятнадцать лет назад, лишь чуть ссутулившийся и ставший еще более сухим. С высоты своего метра восьмидесяти пяти Свечкин смотрел на старика сверху вниз. Семеныч ясным, цепким взглядом окинул Свечкина, а тот улыбнулся, смущенно, но радостно. С души упала гранитная глыба, ведь был жив тренер, единственный родной человек. Глядя на глупую улыбку визитера, не узнавая своего бывшего ученика, Семеныч глухо кашлянул и поинтересовался:
– Ищете кого?
– Семеныч! Не узнаете меня? – Александр не огорчился, так как учел прошедшие годы и свою поменявшуюся внешность.
– Что–то не припомню. А вы… – он выжидающе застыл.
– «Ты», не «вы». Свечкин я… – но он не успел договорить, его перебили.
– Саша?! – у старика округлились глаза. – Да ну… Ты же в Чечне…
– Нет, Семеныч. Я жив, – он улыбнулся. – Я это, я, – он понял, что недоверие нужно развеять. – Помните, 96–й, сборы в Ростове? Мы с парнями первое в командном заняли. Я в финале с Тошей Клименко бился.… Или первенство города в 97–м? Второй раз в жизни в нокаут отправили… Не надо, Семеныч! – это относилось к выступившим на глазах бывшего тренера слезам.
– Это старость, Саня, – только и смог сказать тренер, вытирая глаза рукавом рубашки. – Раскис я чего-то. Я ж тебя похоронил давно. Ты мне как сын был.
Свечкин знал, что родных детей у Семеныча не было, и поэтому тот относился к ученикам с заботой. Все, кто задерживался в секции бокса на более-менее длительное время, автоматически зачислялись в обширную семью. Ученики это чувствовали и платили взамен искренностью и уважением. Семеныч был им как отец, жесткий и крикливый, строгий до безумия, требовательный как надсмотрщик, но любящий их. Свечкин обнял тренера за плечи, и затем отстранился.
– Я больше всего боялся, что уже не увижу вас, – тон стал горек.
– Так, так. Хорош, – Семеныч взял себя в руки, повеселев. – Пошли в дом, хватит на лестнице трещать, – он схватил Свечкина за ворот куртки и потащил за собой, хотя тот и не думал отпираться.
Семеныч уже орал на всю квартиру.
– Сеня! Сеня! Я сына обрел, – Семеныч говорил с иронией, весело посмеиваясь. Свечкин тоже повеселел, справившись с наплывом чувств. Тренер выпустил из руки куртку, и в зал они вошли уже степенно.
За столом, на котором стояла бутылка армянского коньяка и два бокала, сидел кряжистый мужчина с мощными широкими плечами, примостив кулаки на подлокотники кресла. Внешность и седина на висках подсказали Александру, что мужчине около сорока-сорока пяти лет, а нависающие тяжелые брови, сурово сдвинутые на переносице, и хитрый прищур обличали цепкую и сильную натуру. Наплечная кобура на спинке стула давала понять, перед Свечкиным милиционер, а поломанные уши для знающего человека были как визитная карточка бывшего борца. Все эти выводы пришли на ум автоматически, за секунду. Протягивая руку, Александр уже знал, кто ему ее пожмет.
– Это Саша Свечкин, когда-то мой лучший ученик, – Семеныч произнес это с гордостью.
– Здорово. Арсений Прохорович, – представился борец.
– Александр, – он пожал твердую, как доска ладонь, смотря прямо в глаза. Свечкин очень старался подавить в себе закоренелую неприязнь к представителям милиции.
Арсений что-то почувствовал, но не понял, и это вызвало недоверие. Холодные волчьи глаза посмотрели на Семеныча.