Супермаркет - стр. 27

– Эй, как тебя зовут-то? – спросил я.

– Кофе? Кофе-кофе-кофе! – ответил он.

– Ну ла-а-адно тогда… – протянул я и просто продолжил идти, пока возле аптечного киоска не пересекся с Энн. И опять, как по часам, она всучила мне несколько витаминок. Я сделал вид, что принимаю их, но на самом деле незаметно сунул в карман куртки.

Дошел до комнаты отдыха, пощелкал по кнопкам замка: три-четыре-шесть-пять-два. Зашел, чтобы отметиться. Внутри опять сидели Рейчел с Беккой, обсуждая очередной эпизод «Холостяка», который шел вчера вечером.

– Приветики, Флинн! – поздоровалась Рейчел.

– Привет, Рейчел, как жизнь? – откликнулся я, открывая свой шкафчик и надевая фартук с бейджиком.

– Ничего особенного, очередной рабочий день в занюханном продмаге, – буркнула она, отхлебывая кофе.

Ответить я не успел, поскольку опять услышал объявление по громкой связи:

– Подсобник в хлебобулочный, подсобник в хлебобулочный! – с потрескиванием вырвался из стареньких динамиков женский голос с русским акцентом.

По пути к пекарне в половине магазина потух свет.

– Что еще за черт? – удивился я, останавливаясь с поднятой ногой.

– О, да просто гнилая проводка опять крякнула, – послышался голос откуда-то сзади. Обернувшись, я увидел чернокожего парня лет тридцати. – Ты ведь Флинн, точно?

– Ну да, это я.

– А меня тут все зовут Светляк.

Он протянул мне руку, и я пожал ее.

– Приятно познакомиться, братан.

– Угу. Тед, жадная задница, так и не дает бабла, чтобы привести в порядок проводку!

Светляк, как я вскоре выяснил, был в супермаркете кем-то вроде завхоза, мастером на все руки. Реально клевый чувак – один из немногих здешних работников, про которых могу сказать такое.

– Ну да, братан, – продолжал он. – Проводка тут просто на соплях держится. Никогда не знаешь, где в следующий раз дрыснет. Этот белый нигга – такая, бля, дешевка!

«Белый нигга?» – подивился я про себя. Как прикажете это понимать?

Понимаете, ну не мог же я так вот попросту спросить у него, что такое «белый ниггер», – сам будучи белым, я сильно подозревал, что за такие вопросики можно и в глаз схлопотать. И за дело – у белых нет причин использовать это слово. Но может… они есть у «белых ниггеров»?

Пожалуй, это то, что я так никогда и не просеку в жаргоне и черной культуре, будучи белым парнем. Черт, хотел бы я думать, что я довольно хороший писатель, но вот танцор, к примеру, из меня совершенно никакой. И давайте будем реалистами: у черных людей есть душа! Просто есть кое-что, чего люди никогда не поймут. Что касается меня, то оксюморон[17] «белый ниггер» я никогда не разгадаю.

– Ну ладно, спасибо, Светляк. Приятно было познакомиться, – сказал я, двигаясь дальше.

– Лана, нигга, пойду починять эти чертовы лампы.

Я не знал уже, что и думать. Теперь он и меня «ниггером» назвал? Что, блин, вообще творится? Это… хорошо или плохо? Я размышлял над этим всю дорогу до пекарни, которая располагалась на задах магазина, возле аллеи номер тринадцать. Пахло там просто чудесно: кругом всякая выпечка, буханки свежего хлеба, печенье, кексы, торты и бублики. От одного аромата я позабыл обо всем на свете.

– Эй, это ведь ты Флинн?

Вот так-то я и познакомился с Миа Торрес.

Вот уж красавица так красавица! Двадцать пять лет, свободно говорит по-испански, смуглая, пять футов шесть дюймов – «мисс Супермаркет» с иссиня-черными волосами; великолепное тело; теплая, зовущая энергия; лучистая улыбка. Только она во всем магазине и воспринималась настоящей. Эдакое сочетание Джессики Альба и Рашиды Джонс