Сундук безумного кукольника - стр. 9
Разумеется, никому бы и в голову не пришло задать Дону столь бестактный вопрос, но, похоже, молодой Шарп судился с кем-то из-за своих увечий и выиграл процесс. Соседи видели, как к нему то и дело приезжал расфранченный тип крючкотворской наружности, и после очередного его визита супруги вдруг основательно отремонтировали свой ветхий домишко, превратив его в уютную усадьбу, и всей семьей укатили куда-то на целый месяц – не иначе, на материк.
Мэгги порой разговаривала с матерью по Скайпу, безмятежно улыбаясь в ответ на неизменные нотации и гордо поднося к глазку камеры детей.
Дон же к тридцати годам приобрел твердую репутацию отличного скотовода, добросердечного парня и неисправимого чудака. Он стал крепким сельским работягой с железным здоровьем, давно забыв об астме и желудочных болях. Был по-прежнему немногословен, хотя никогда никому не отказывал в помощи. Говорил на обычном английском языке, лишь иногда там и сям вклинивая гэльские слова. Все также работал у Шелби, где успел стать помощником управляющего, но все равно напевал песни телятам и по-приятельски уважительно беседовал с огромными племенными быками, которым пересказывал утренние новости и сообщал об изменениях на бирже.
Он стал улыбчив и приветлив. Давно обзавелся собственной газонокосилкой, сдружился со всей округой, ловко водил здоровенный внедорожник, питал все то же пристрастие к дрянному растворимому кофе, увлеченно копался в моторе трактора и фанатически обожал своих детей.
Прекрасный муж. Прекрасный отец. Мэгги – умница. Что за чудесная семья… Об этом вам сказал бы в Пайнвуде кто угодно.
И лишь медсестра Карен порой задумывалась, так ли прост Дон Шарп, как всем кажется. Нет, меж соседями все было по-прежнему. Просто случился один эпизод… Пустяк, вроде страницы со страшной картинкой, которую поспешно захлопываешь, толком не разглядев, а она все равно поневоле приходит на ум…
В тот вечер Карен возвращалась с дежурства на автобусе. Войдя в свой палисадник, она услышала за живой изгородью голос Гордона и направилась к плотной стене зелени, чтоб по-соседски поздороваться. Однако у самой изгороди Карен замедлила шаг и невольно затаила дыхание: Дон с кем-то разговаривал по-гэльски, вкрапляя местами невразумительные слова. С кем-то явно чужим…
– …С предателем, – услышала она обрывок фразы, – а ведь с той самой весны вы не голодали! Не хоронили детей!
– Ты чужой здесь! – огрызнулся собеседник, – не схватись ты тогда за арбалет, сейчас растил бы своих детей дома!
– Не схватись я за арбалет, мы все были бы уже мертвы, – сухо отрезал Дон.
Повисла долгая звенящая тишина, а потом незнакомый голос устало промолвил:
– Твои дети вправе знать, кто ты такой.
– Это и не все взрослые поймут, – в голосе Дона звякнула горечь, – всему свой черед. Останешься до завтра? Мэг будет рада.
– Нет, – вздохнул гость, – мне по темноте сподручней, не так чужие глаза царапают. Прощай, Рысак.
Они о чем-то еще говорили, но Карен уже пятилась назад от изгороди.
Они все уже были бы мертвы… И детей больше не хоронили… И она слишком давно не слышала гэльского, чтоб хорошо его понимать. Пустое…
Часть 1
Без сахара
Маргарет Сольден не была рождена для счастья. И вовсе не потому, что была какой-то особенной. Просто никто не должен сразу рождаться для того, что полагается заслужить.