Суккуб - стр. 7

Даже, если так.

Даже, если из-за этого у тебя развивается мастопатия?

Даже, если так.

Даже, если ты не позволяешь им попытаться завоевать твои чувства?

Не правда. Я просто знаю, что это не он. Не они. Что они – не он. Не Он!

Перевернувшись, я зажмурилась: ныл желудок. Бокал вина натощак бросил еще одну горсть земли в могилу моей пищеварительной системы. Я думала о фосфате алюминия. Пакетик утром, пакетик днем, пакетик вечером за полчаса перед едой и каждый раз, когда болит. Через неделю уже всё пройдет. Только нужно есть нормально и всё пройдет. Но это дорого, овсянка дешевле. Овсянка – спасение для меня. Если бы меня не выворачивало от одного её вида.

Аккуратно засунув голову под подушку, я слушала свое дыхание. Об подушку оно казалось шершавым. Когда же это все кончится?

Здесь всё на виду. Здесь нельзя спрятаться. Здесь все всё обо всех знают. Иногда кажется, что все окружающие – телепаты.

Я думала о сессии. Я думала о занятых компах в кабинете информатики и в библиотеке. Они будут заняты везде. Речи не будет о том, чтобы использовать их для работы.

На лекциях появлялся народ, которого я не видела с прошлой сессии. Встречались и те, кого я не видела с прошлого года. Кто-то сходил с ума, вспоминая, что здесь он именно учится. Кто-то искал кого-то, кто может помочь. Кто-то искал кого-то, кто может одолжить. Все носились и кого-то искали.

– Ты не видел?..

– Нет, не видел.

– Ты не знаешь?..

– Нет, не знаю.

– Ты не…

– Нет.

Во время сессии все студенты становятся импотентами. Это временное сезонное явление. Два раза в год любой ВУЗ теряет потенцию. Поголовно. Вся кровь ударяет в мозг. Иногда там не хватает места и голова взрывается. И слышится бульканье, чавканье, крики, кто-то смеется.

Откуда я это знаю? Очень просто! Анька спит у нас в комнате каждую ночь одна.

– Анька, смотри, твой друг! – засмеялся Лешка чуть позади нас.

Лешка – это друг Макса. В общем-то, он общий друг. Он простой. Я бы сказала, что он теплый. Он никогда не скажет гадости со зла. Он никогда не обидит и не обидится. Если бы Аньку могла задеть его реплика, он никогда бы её не произнес. Я чувствую себя в безопасности с ним. Как и другие, он пытался ухаживать за мной на первом курсе. К третьему он остался один. Теперь он просто общий друг.

Со Дня рожденья Аньки ребята начали подкалывать её каждый раз, когда в поле зрения появлялся Урод. Она лишь усмехалась. Курсовую он ей написал в срок, а более ничего её не беспокоило.

Урод прошел мимо нашей компании, сгрудившейся у кофейного автомата.

Он ходит так, будто может просочиться сквозь каждого, кто встретится на пути. То есть ему все равно. Абсолютно. Я уже видела такое. Я понимала, почему он так ходит.

Если кто-то захочет его остановить, он просто остановит. Остальные же отступают, будто он воняет. Он не воняет, я знаю. Но я тоже отхожу, потому что не хочу с ним соприкасаться. Если Урода захотят остановить, его остановят. Его били. Я видела синяки и не раз. Он ходит так, будто все люди – вода.

– Урод… – процедил кто-то рядом сквозь зубы. Я обернулась, но кому принадлежала глухая реплика, не поняла.

Он притягивает взгляд. Это как триллер с расчлененкой. Тебе неприятно, но ты смотришь. Тебе гадко, но ты смотришь. Тебя может тошнить, но ты все равно смотришь.

Это наш личный аутсайдер. Мы почти любим его.