Суккуб - стр. 5
Стало спокойно. Останься он здесь, я испытывала бы чувство вины из-за собственной неблагодарности. А так – он просто ушел. Будто и не было его. Вот и хорошо. А мне работать надо.
«Ты куда пропала? Мы в «Винстриме»» – сообщение SMS. Подняв взгляд на последнюю, третью статью, я сжала телефон.
Я действительно забыла или просто не хотела вспоминать, что у Аньки День рожденья? Именно об этом она намекнула вчера утром.
Она сказала: Курсач горит. Не успеваю.
Она подразумевала: Ты не можешь подарить мне ничего, кроме этого…
Она не произнесла это вслух, но все и так было ясно. Я хотела об этом забыть и почти забыла.
На улице еще светло. Они в «Винстриме». Они празднуют её День рожденья и удивляются: «А где Лида»? А я тут. И мне еще немного. А потом нужно писать свою курсовую. И судя по всему, еще работу Аньки. И все на неделе, до пятницы.
Я вчиталась в набранный текст. Неохотно продолжила переписывать историю эволюции Porsche. 1948, 1951, 1954, 1955, 1959, 1961, 1963, 1968, 1969… 1996, 2002… Впервые в истории Porsche был выпущен четырехдверный автомобиль с полнофункциональными задними сидениями. Ведь, «полнофункциональный» может являться синонимом «полноценный»? Если мой желудок полнофункционален, является ли он полноценным? Хрен с ним. Пусть эти чертовы сидения будут полнофункциональными!
Уже смеркалось, когда я вышла на улицу. До «Винстрима» три остановки на метро. Иногда мы проводим там время. Анька чаще, чем я. Все они чаще, чем я. Можно доехать на автобусе, но из-за пробок сейчас это займет вечность. Даже до метро дойти пешком быстрее, чем ждать хоть какой-то транспорт. И полезнее.
Зайдя в «Винстрим», я прошла под рамкой.
– Вашу сумку, – попросил охранник.
Я бывала здесь, и он видел меня раньше. Но досмотр – его работа, а потому я распахнула сумку, а он просто кивнул.
Итак, на второй этаж. Слева сцена, перед ней – танцпол. Мои сидят справа посередине, сдвинув три маленьких столика.
Анька – блондинка. У нее длинные волосы, которые по праздникам она завивает щипцами. Она милая и приятная, очень симпатичная. Не худая. Не высокая. Не глупая. Не бедная. Она просто девчонка, с которой я делю комнату в общежитии. Каждое утро она смотрит на меня как на будильник. А так же платит за написание её работ. Уже четыре года.
Почему она и ребята любят «Винстрим» я не знаю. Я уважаю это место за то, что могу услышать здесь музыку прошлых веков и увидеть в глазах окружающих тот же восторг, какой вызывает она у меня. Я могу услышать тут все что угодно, даже Вивальди. Здесь играет Луи Армстронг. Здесь никогда нельзя заранее предугадать, какой сюрприз преподнесет тебе, лично тебе, исключительно тебе – ди-джей. Бах в баре «Винстрим» – это почти то же самое, что сигарета, тлеющая на дне бокала мартини. Искрящийся пепел, отпечаток помады на фильтре и дым, струящийся сквозь напиток на поверхность. Вот так это звучит. Это невозможно. И за это я люблю «Винстрим».
Сейчас из динамиков орет «Numb» и я прижимаю руку к животу, так все там вздрагивает и волнуется от взрывающего воздух возгласа: «Become some numb, I can’t feel you there». Неожиданно! Это только для меня. Потому что это вряд ли могут крутить в другом баре для кого-то другого. Я всегда думала, что это может орать только лично мне в уши, когда-то давно. Когда еще у меня был дисковый плеер, а я жила где-то там, куда пока не доехал Porsche с полнофункциональными задними сидениями. И не доедет.