Сухая ветка - стр. 7

– Я хаю школу? Да что вы такое говорите? Да я ж тридцать лет ей отдала!

– Да-да! Я, Алла Николаевна, помню вашу дежурную речевку наизусть! Да, вы тридцать лет в этой школе, сорок лет отдала этой школе ваша мать, и меня вы вырастили и выучили в стенах этой вот самой школы! Так? И в том, что я занимаю этот пост, за который вы меня ненавидите, я тоже должна благодарить именно вас. А я, такая вот неблагодарная свинья, с высоты своего директорства вас вечно шпыняю… Так вы и сейчас думаете, верно? А теперь скажите, а мне-то что делать, а? Ведь правила переаттестации одинаковы для всех. И никто в Министерстве не обязан учитывать вашу ничем не доказанную уникальность и наши личные отношения! Так помогите же мне! Помогите мне спасти вас! У вас же возраст пенсионный…

Алла Николаевна не находит возражений – формально все правильно. Теперь же не люди… теперь «человеческий фактор». Мусор под ногами чиновников. Пнул – и отлетело…

– Ни к чему эта беседа нас не приведет, Агнесса Андреевна… Теоретически я прекрасно вас понимаю. Вам же главное – галочку «где нужно» поставить, формальности соблюсти, чтоб все «по регламенту». А то, что за всем этим формализмом стоят жизни детей, уже никто и не учитывает.

Агнесса, теряющая терпение, постукивает по столу безупречными ноготками. Жизни детей… Это – да. Но ведь не тянет уже Аллочка! Возраст же! Пропасть между поколениями! И как сама не поймет? Она будто старый советский будильник, который жаль выбросить – вроде еще работает, но звук невыносимый. Нынешние дети ее и в грош не ставят, а они для нее – словно неопознанные космические объекты.

– Алла Николаевна… Дорогая вы моя… Вечная «классная дама»… Или даже – «классная мама»… Поймите, я уже не ваша ученица, я – ваш директор! Вспомните, Алла Николаевна, как вы когда-то приучали нас к дисциплине! Иногда довольно жесткими методами. А теперь вот – манкируете… А если между нами – вы даже дочь не сумели нормально воспитать… Вот где она сейчас? В Америке, в Европе? И с кем? Все с этим патлатым типчиком?

Перед глазами у Аллы Николаевны всплывает фотография – она, дочь и ее муж «неформал». Карточка стоит на стеллаже, словно «немой укор». На оборотной стороне своим небрежным почерком дочка написала перед отъездом: «Дорогой мамочке на память и на счастье! Все будет хорошо!» Вот уж счастье привалило… Что будет хорошо? Что «все»? И когда оно будет? Опять предательские слезы уже у самых глаз, нельзя, чтобы Агнесса увидала. Господи, только не это. Алла Николаевна медленно разлепляет пересохшие губы.

– Ты права Агнесса… Вы все правы… Я – плохой учитель… И плохая мать…

Алла Николаевна, не глядя на Агнессу Андреевну разворачивается, и, пряча глаза, словно автомат выходит из кабинета. Молодая директриса сочувственно смотрит ей вслед. Да, время никого не щадит… Затем она вздыхает и принимается разбирать огромную пачку документов, скопившуюся у нее на столе. Рабочий день неуклонно и неизбежно наваливается на нее.

В кабинете истории, тем временем, жизнь идет своим чередом. Каждая минута отсутствия учителя – это возможность еще хоть немного позаниматься своими делами, которые, разумеется, в разы интереснее всего того, что может рассказать любой взрослый, распинающийся сорок пять минут у доски.