Судья королевского отбора - стр. 44
Змея отделяется от кожи и впивается в руку, кожа на которой покрывается волдырями. Однако рептилии не удаётся удержаться, князь оказывается сильнее. Он медленно, но выверенными движениями вытягивает её. Вот ощущаю, как она уже пытается зацепиться за локоть, потом за плечо.
Когда змея проходит рядом с сердцем, мне кажется, что не только я затаила дыхание. Время в этот миг замедляется настолько, что чувствую все фазы биения сердца: вот сокращается предсердия, затем наступает период сокращения желудочков. Именно в этот самый момент фельтмаршалок дёргает змею, как будто он ждал этого этапа. Вместе с фазой расслабления я выдыхаю и замечаю, что захват бёдрами стал менее крепким. Но теперь не возмущаюсь. Лежу и стараюсь не шевелиться и не кричать. Получается плохо, потому что больно. Очень больно.
Спустя минуту, меня, обессиленную и с сорванным голосом, поднимают с пола и сажают в кресло, которое пододвигают к туалетному столику. Дрожащими руками поправляю халатик, так как во время борьбы полы распахнулись. Сам князь облокачивается на столик. Благо тот сделан из дерева и, судя по тому, что не развалился под весом его высокопревосходительства, из крепкого и цельного дерева.
Фельтмаршалок вытаскивает из кармана мундира небольшую баночку и бинт. Молча берёт мою левую руку и втирает прохладную мазь, пахнущую травами, в обожжённую кожу. Волдыри на глазах уменьшаются, но покраснение остаётся. Перебинтовав руку, князь опускается на одно колено, и едва его горячие пальцы касаются моей стопы, как я вздрагиваю. Он плавно поднимает голову, чтобы поймать мой взгляд, и также медленно вопросительно приподнимаются его брови.
– Больно, – сипло поясняю я.
Князь тяжело вздыхает.
– Слушаться надо, когда вам говорят, Полина Андреевна, – спокойно так произносит он. Я бы даже сказала, что немного устало. – Если бы не сопротивлялись, то и вытащили бы её быстрее и менее болезненно.
Рассматриваю его лицо, пока его высокопревосходительство снизошёл на пояснения. Под покрасневшими глазами залегли тени, резко обозначились носогубные складки, углубилась межбровка. Для него, в отличие от меня, этот отбор – действительно тяжёлая работа.
– Что это такое? – тихо спрашиваю я.
На ответ не рассчитывала, тем он становится неожиданнее:
– Клятва долга, – продолжая бинтовать стопу, объясняет фельтмаршалок. – В общих чертах звучит так: что вы, принимая дары, обязуетесь во всём и всегда помогать дарителю. За невыполнение сперва жуткие боли, а затем и смерть.
Весело у них, однако!
– Поэтому без Сарики гулять не рекомендую, – расщедривается он на совет. – Вам повезло, что вы ничего не взяли с подноса. Иначе я не смог бы вытащить змею из вас.
– Благодарю вас.
Великий князь замирает, но головы не поднимает. Он облизывает губы и открывает рот, я прямо пятой точкой чувствую, что он сейчас скажет, поэтому опережаю его:
– Почему вы не можете просто принять мою благодарность?
Мой вопрос вынуждает его посмотреть на меня.
– Я действительно вам благодарна. Объясни вы до приказа раздеваться, я бы сделала всё…
– Объясни я вам, вы бы добровольно разделись? – перебивает фельтмаршалок, не спуская с меня пристального взгляда.
Я поджимаю губы вместо ответа. Он красноречиво хмыкает.
– Эта клятва проникает через прокол в теле. И эти самые проколы можно найти в самых разных уголках тела, – недвусмысленно даёт понять он, где мог обнаружиться у меня этот «долг».