Судья - стр. 63
«…Нам было ослепительно хорошо, как только может быть хорошо юным мужчине и женщине на этой земле слез. Я не вспоминал Таню Антипову, лишь в самый яркий момент извержения, когда горячая, как лава, сперма потекла по бедрам и животу самой прекрасной девушки курса, перед внутренним взором на миг всплыло лицо Тани. Печальное, с глазами, полными неземной тоски.
Я проявил выгодное мне самому здравомыслие и сказал себе, что Таня вовсе не несчастна. И не думает обо мне. Что я – самая важная на Земле персона? Таня – девка хоть куда. К тому же обеспеченная.
В любом случае, я не могу отвечать за ее счастье. Каждый сам кует свою судьбу.
На следующей неделе я шел по университетскому коридору в потоке студентов. Голова раскалывалась, мышцы были вялыми. Я провел с Катей весь уик-энд и обе ночи.
Я остановился, прижимая к груди учебники по уголовному праву и КПЗС. Почувствовал между лопаток чей-то взгляд.
Таня. Она шла в зеленой вязаной кофточке и простой льняной юбке до колен, но показалась мне неизмеримо прекрасной. Мое лживое и слабое сердце, чуткое к женской красоте, сжалось. Несмотря на то, что я предал ее любовь и собственными руками разрушил все, что между нами было. Я тогда еще не знал, что ничего, подобного нашему красивому роману, этой чистой невинной любви, такой безоглядной, всепоглощающей – ничего такого больше в моей жалкой жизни не будет.
Ее темные волосы волнами спадали на плечи и грудь. Она смотрела прямо. Прошла мимо, обдав сладковато-мускатным ароматом духов (шлейф еще долго тянулся за ней). В этот миг мое горло пересохло, сердце остановилось, ноги одеревенели. Она не сказала ни слова.
Я постоял несколько секунд, глядя ей вслед. Мое сердце вспомнило, что надо работать, заколотилось как полоумное. Прямо с цепи сорвалось.
Я двинулся своей дорогой, тяжко переставляя ноги. Не потому что минуту назад жутко перепугался. Не потому что то была девушка, которую я двумя неделями раньше любил всей душой, больше жизни (и какая-то часть этой пожирающей меня любви еще таилась в душе). О, если бы она подошла ко мне, схватила за руку, сказала: «Будь со мной, беги со мной куда угодно, на край света!» Я бы – в тот миг – послушал зов сердца.
Поздно. Таня смирится. Будет переживать, кусать ногти. Будет всем говорить, какой я подонок (в моем случае это, совершенно случайно, окажется правдой). И все.
Об этом я думал на лекциях. Но не подошел к Тане. Я теперь боялся ее, ибо имел перед ней вину, и потому тихо ненавидел. Все в ней теперь раздражало: ее внешность, от которой я трепетал ранее, ее выговор, манера одеваться, ее резкость и простота. Я нарочно пробуждал в себе эти чувства, словно ковырял открытую рану.
Но для меня начался новый, счастливый период. Катя, Катя! Что за божественное создание! Как я желал, как трепетал! И я Ей нравился.
Она вряд ли осознавала глубины моей духовности, но в полной мере прочувствовала мою страсть. Я шептал Ей те же слова, что и Тане, выполнял любую прихоть и всегда приходил на помощь. Я стал рабом женщины.
В наших фамилиях было созвучие, в чем я нашел Знак Судьбы.
Через два месяца Катя познакомила меня с родителями. Мы преподнесли сюрприз: объявили помолвку.
В ту минуту я был готов выпрыгнуть в окно пятого этажа, лишь бы не видеть их бледные перекошенные лица. Будущий тесть рассвирепел. Все начали орать. Катя стояла за меня горой, будто Сталинград обороняла. Иван Петрович брызгал слюной и стучал кулаком по столу. Мать поглядывала на меня с виноватой улыбкой. Я же сидел в уголке, готовый провалиться в ад. Однако мы меня отстояли, и к полуночи, когда закончилась склока, было решено, что жить будем на квартире Катиного брата, который как раз женился и переехал за город.