Судный день - стр. 40
Нуарб уже не смотрел на женщину. У него появилось ощущение, что он в палате для умалишенных. Но и уходить без необходимой информации было бы глупо. И он, напялив на лицо выражение крайней заинтересованности, продолжал слушать… А Угрюмова говорила:
– Так Творец пожелал: любое слово человека, сказанное в определенный момент, может превратиться в действие. Поэтому пока существует в мире этот «Квадрат», Солнце будет продолжать разрушаться, вернее, – истощаться. Как это будет происходить, адресуйте этот вопрос физикам, я же, как человек верующий, знаю – грядет страшная беда…
– Так чего же проще – взять и сжечь эту… – Нуарб хотел употребить ненормативное прилагательное, но воздержался, – …этот дурацкий «Квадрат»… И почему вы сами этого не сделали?
– Хотела, уже нашла художника, который исполнил бы копию, чтобы его подменить. Но, когда решилась, «Квадрат» вдруг пропал, словно растворился… – Женщина отвела взгляд, словно смутившись. – Его явно кто-то бережет. Понимаете? А зачем? Зачем хранить в лучшем музее страны вещь, которая несет гибель всему? Значит, что бы вы, атеисты, ни говорили, а в мире существует какой-то Противобог… Или Сатана, Черт, Нехристь – не знаю кто еще, но такая сущность, которой все под силу…
– Вы думаете и Малевич из их числа?
Угрюмова задумалась. Цвет ее лица приходил в норму.
– Не думаю… Казимир Позументов не причислял Малевича к нечистой силе… Разве что отражатель… и то не он сам, а его творение, о котором мы сейчас ведем речь… Или как передающая антенна… Извините, молодой человек, я не так современна, чтобы разбираться в технических тонкостях… Впрочем, такой же отражатель и Михаил Афанасьевич Булгаков. Ведь это ему мы обязаны появлением в Москве Сатаны!
И Нуарб, чтобы, наконец, получить то, за чем сюда шел, напрямую спросил:
– А где хранится… вернее, хранился до пропажи тот «Черный квадрат»? В здании в Лаврушенском переулке или же на Крымском Валу?
В глазах Угрюмовой появился свет надежды, они воссияли улыбкой.
– Я сразу поняла, что вы неспроста пришли ко мне, раз задаете такие вопросы… Я вам все расскажу: где он хранился, в каком боксе, на каком стеллаже, только, пожалуйста, найдите его и… Попадись он мне на глаза, я бы его умыкнула и… – на лице женщины мелькнуло что-то похожее на злорадство.
Нуарб вытащил из кармана золотой червонец и положил на стол, возле руки Угрюмовой.
– Это вам на проживание…
И лучше бы он этого не делал, ибо лицо женщины сморщилось, плечи вздрогнули, и она разразилась плачем.
– Какой чудовищно продажный мир, – запричитала она, – может, и в самом деле он не достоин существования… Мне платят за то, что я хотела как лучше… Я знаю, что это за деньги… Их когда-то у Казимира Позументова было много, но они не принесли нам счастья… Мы расстались… – Она черенком чайной ложки отодвинула червонец. – Заберите эту заразу и не думайте, что все инфицированы золотой лихорадкой…
Нуарб взял монету, зажал ее в кулаке и поднялся с места.
– Извините за беспокойство, у меня и в мыслях не было вас обидеть… – и пошел к двери. Угрюмова, торопясь, произнесла:
– Молодой человек, вам может помочь Владимир Антонович Портупеев… Он работает электриком в Галерее современного искусства на Крымском Валу и раз в месяц, в целях профилактики электрической системы, имеет доступ во все боксы хранилища…