Судьбы либерализма - стр. 6

– вот некоторые области, на которые начинают воздействовать современные австрийские взгляды. Более того, литературу последних примерно пятнадцати лет, посвященную экономике неполной информации и теории стимулов, можно считать продолжением исследования Хайека о рассредоточенных знаниях и ценах как сигналах, хотя о том, что неплохо бы признать заслуги, часто забывают[8].

Но Хайек интересен современным экономистам еще по одной причине. Сегодня анализ положительного влияния рынка представляет собой двустороннюю полемику. В защиту свободного рынка выступают «неоклассические» экономисты; они строят свои теории, априори исходя из наличия сверхразумных агентов (людей) с «рациональными ожиданиями» и мгновенного установления рыночного равновесия. Скептики, на которых обычно навешивают что-то вроде ярлыка «кейнсианцев», считают, что ожидания носят менее ясный характер, а цены приспосабливаются довольно медленно. Хайек резко выделяется на этом фоне, поскольку защищает рынок, основываясь не на человеческой рациональности, а на человеческом невежестве! «Вся аргументация в пользу свободы, или большая ее часть, основывается на том факте, что мы невежественны, а вовсе не на том факте, что мы что-то знаем»[9]. По Хайеку агенты всего лишь следуют правилам, реагируя на ценовые сигналы внутри системы, отобранной в процессе эволюции… которая представляет собой скорее некий спонтанный порядок, а не сознательно выбранную систему. Однако их действия, хоть и неумышленно, несут выгоду для системы в целом, выгоду, поддающуюся рациональному предсказанию. Современному экономисту, для которого эволюция и спонтанность очень мало либо вообще ничего не значат, это кажется весьма странным[10].

Работа Хайека отличается от работ неоклассических экономистов и в другом аспекте: она в принципе шире, поскольку интегрирует экономическую теорию в социальную философию (в широком смысле) и охватывает политические, правовые и моральные аспекты социального устройства. Неоклассики, напротив, чистые теоретики, они не сумели привлечь сколь либо широкий круг последователей. Леонард Рэппинг, сам будучи одним из первых экономистов, придерживающихся «рациональных ожиданий», отмечает, что «многих молодых идеалистов привлекают концепции свободы и справедливости, а не эффективности и изобилия. Фридман и Хайек не только внесли вклад в теорию экономики, но и привели мощные доводы в защиту капитализма как системы, которая продвигает либеральную демократию и свободу личности. Что и позволило их идеям заполучить множество сторонников в неэкономических сферах. Неоклассики такой круг проблем не сформулировали»[11]. Действительно, у студентов, изучающих австрийскую экономику, зачастую широкий круг интересов, и привлекательность австрийской традиции, несомненно, объясняется ее междисциплинарным колоритом.

Очевидно, что возрождение австрийской мысли во многом обязано Хайеку (наравне со многими другими). Но действительно ли работы Хайека могут рассматриваться как часть «австрийской экономической школы», этой отдельной, узнаваемой традиции, или же нужно считать их самобытным и глубоко личным вкладом?[12] Некоторые эксперты утверждают, что в более поздних работах Хайека, особенно после того, как он отошел от формальной экономики, влияние его друга сэра Карла Поппера заметно больше, чем влияние Менгера или Мизеса. Так, один критик говорит о «Хайеке номер один» и «Хайеке номер два», а другой, например, пишет о «трансформации Хайека»