Судьба адмирала Колчака. 1917-1920 - стр. 13
Он отправился на корабле в Шанхай в конце марта и приблизительно через месяц добрался до российского посольства в Пекине. «Я прислан в ваше распоряжение, – сказал он князю Кудашеву. – Какую миссию вы предполагали возложить на меня?»
Глава 3
Шахматное решение
В мае 1918 года декоративные озера Версаля накрыли огромными полотнищами, выкрашенными в цвет травы, – эти ухищрения уменьшали опасность того, что немецкие бомбардировщики в любой момент могут прервать совещание членов Верховного военного совета Антанты и их многочисленных советников. Грохот тяжелой вражеской артиллерии на Марне здесь был хорошо слышен. Время от времени на Париж сыпались огромные снаряды. Начинал претворяться в жизнь план эвакуации административных органов французского правительства из столицы в Бордо. Практически с каждым часом возрождение Восточного фронта становилось все более насущной необходимостью.
Проблема удара по Германии через Россию, сведенная к более простым, чем в первой половине 1918 года, условиям, представляла, или казалось, что представляла, три решения:
1. Воссоздание Восточного фронта силами советского правительства при поддержке Антанты.
2. Отправка японских экспедиционных сил через Сибирь для наступления на немцев в Восточной Европе.
3. Провоцирование превентивной либо отвлекающей деятельности «лояльных» русского, украинского, кавказкою или казацкого движений сопротивления, чтобы воспрепятствовать немцам (и заодно туркам) воспользоваться колоссальными экономическими выгодами Брестского мира.
Любой из этих трех проектов был несовместим с двумя другими. Ни один из них не представлял согласованную политику стран Антанты. Однако все три начали осуществляться одновременно. Поэтому неудивительно, что в результате получилась невообразимая путаница. Пожалуй, пришла пора представить в истинном свете ту хаотическую картину, что сложилась к середине лета, когда стали очевидными последствия челябинского инцидента.
1. Перспективы возобновления военных действий русскими
Страны Антанты осуществляли контакты с советским правительством через трех неофициальных агентов. Роберт Брюс Локкарт, жизнерадостный тридцатилетний шотландец, хорошо знавший Россию и говоривший по-русски, представлял британское правительство и, хотя не занимал высокого положения по линии министерства иностранных дел, был доверенным лицом Ллойд Джорджа и лорда Милнера. Полковник Рэймонд Робинс из американского Красного Креста не имел статуса близкого к дипломатическому, как Локкарт, зато находился в тесном контакте с большевистскими лидерами. Благородный, но весьма самонадеянный идеалист, он умел, несмотря на незнание языка, улавливать суть событий и снабжал Вашингтон иногда более реалистичной и всегда более сочувственной информацией, чем та, что предоставлялась американским посольством. Капитан Жак Садуль, юрист по профессии, социалист по убеждениям, прикрепленный к французской военной миссии, был близко знаком с Троцким. Не столь влиятельный и гораздо менее объективный, чем Локкарт и Робинс, он оказался скорее сторонником, чем толкователем советской политики, и в конце концов вступил в коммунистическую партию.
Все трое работали в тесном сотрудничестве друг с другом. Все трое горячо поверили (они были людьми весьма темпераментными), что Россия может возобновить военные действия против Германии и одобрить или, в худшем случае, разрешить участие Антанты в военных операциях на русской территории. Советские лидеры, в особенности Троцкий, некоторое время поддерживали их веру. В конце марта дело даже дошло до того, что начали активно обсуждать привлечение кадровых французских, американских и итальянских офицеров к организации и обучению Красной армии, которая в те дни была лишь чуточку лучше вооруженной добровольческой милиции, недисциплинированной и плохо укомплектованной.