Стрелок: Путь на Балканы. Путь в террор. Путь в Туркестан - стр. 117

Но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает. Один из недавно доставленных из действующей армии раненых имел неосторожность очнуться и попытался встать, чтобы отправиться в нужное ему место. Как на грех, из медперсонала рядом никого не оказалось, потому как сестры милосердия в этот момент тайком глазели на цесаревича и его свитских, а врачи во главе с Гиршовским встречали высокого гостя.

Торопившийся великий князь стремительно преодолел расстояние между приемным покоем и палатой и, вспугнув сестричек, ворвался внутрь, едва не налетев на ковыляющего к выходу солдата с перевязанной головой.

Как ни худо было Федьке Шматову, а то, что перед ним полный генерал, он сообразил, а потому попытался вытянуться во фрунт, опираясь при этом на костыль.

– Здравия желаю вашему высокопревосходительству! – отрапортовал он слабым голосом.

Великий князь не без иронии оглядел фигурку в одной нательной рубахе и не слишком чистых кальсонах, но все же остался доволен.

– Кто таков?

– Болховского полка рядовой Шматов.

– Где ранен?

– У Езержи!

– Крепко дали турку?

– Так точно!

– В какой роте служил?

– В охотничьей команде.

Последние слова Федька произнес уже заплетающимся голосом, покачнулся и наверняка бы упал, если бы Александр не помог ему. Свитские тут же бросились на помощь цесаревичу, и обратно к кровати Шматова несли великий князь, генерал и два флигель-адъютанта.

– Ну, это сразу видно – герой! – пробасил наследник престола и приколол обеспамятевшему солдату на грудь крест.

– Его в списках нет, – робко шепнул ему Ванновский[55].

– Так внесите, – отозвался тот, – чай, молодец не в штабе штаны протирал.

В следующий раз Шматов очнулся уже вечером и слабо застонал.

– Очнулся, кавалер? – наклонилась над ним девушка в костюме санитарки.

– Что вы, барышня, какой я кавалер…

– Георгиевский. Радуйся, солдатик, тебя сам цесаревич наградил!

– Эва как… ой…

– Что такое, голубчик?

– Мне бы это…

– Утку?

– Ага, ее.

Начало августа прошло в долгих маршах. Наконец к девятому числу Болховский полк оказался между деревнями Папикой и Султанкой. Накануне туркам удалось занять деревню Аярсляр, выбив оттуда батальон нежинцев, и теперь русские войска готовились к контратаке.

– Будищев! – кричал во всю глотку молодой солдат, так что его, наверное, слышно было и на турецких позициях.

– Чего тебе? – спросил Дмитрий, материализовавшись у него за спиной.

– Дык это, – вздрогнул от неожиданности тот, – ротный кличет…

– Ну, раз кличет – пошли, – пожал плечами тот и, закинув на плечо винтовочный ремень, зашагал за денщиком поручика Михая.

– Слышь, Граф, – поинтересовался посланец, – а почему у тебя турецкая винтовка?

– Чтобы ты спросил, – отрезал Будищев, не расположенный к разговору.

Но денщика, звали которого Мишка Маньков, было так просто не унять. И не подумав обидеться, он продолжал:

– А отчего ты не спросишь, почто тебя ротный позвал?

– Так тебе откуда знать? – пожал тот плечами.

– А вот и знаю!

– Ну и дальше знай.

– И за что тебя только Графом прозвали, такого нелюбезного?

– Вот именно за это.

Вскоре они добрались до места и застали поручика беседующим с непонятно откуда взявшимся подпоручиком Линдфорсом.

– Ну вот, Иван Иванович, и ваш подчиненный. Вкратце я вам ситуацию обрисовал, а он доложит подробности.

– Здравствуй, Будищев, – широко улыбнулся подпоручик, как будто увидел родного человека.