Стрелок: Путь на Балканы. Путь в террор. Путь в Туркестан - стр. 116

Штерн удивленно обернулся на него, успев подумать, что мысль, в общем-то, недурна, Лиховцев ахнул, а Гаршин посмотрел с таким видом, будто увидел перед собой мерзкую жабу, собиравшуюся сожрать прекрасный цветок.

– После ранения Шматова наш друг сам не свой, – подал наконец голос Алексей. – Я иногда сильно о нем беспокоюсь.

– Поверьте, беспокоиться надо не о нем, – отозвался Всеволод.

– Вы думаете… а о ком?

Но этот вопрос остался без ответа.

Поручик Михай стоял перед майором Флоренским, держа в руках список представленных к наградам нижних чинов. Лицо его было несколько бледнее обычного, но в остальном он выглядел как всегда.

– Так что же вам угодно? – снова спросил командир батальона.

– Мне угодно получить объяснения! – твердо, но вместе с тем почтительно отвечал ему поручик.

– Послушайте, что вы так нервничаете! Можно подумать, случилось бог знает что…

– Да случилось! Я представил своих подчиненных к наградам, а вместо этого…

– Но ведь это же обычная практика. Ваше подразделение отличилось, на него выделено шесть георгиевских крестов. Солдаты сами распределят их среди тех, кого посчитают достойным.

– Да, я знаю, обычно все делается именно так, но тут случай совершенно необычный. Охотники начали воевать раньше всех, побывали в огне, захватили пленного! Не ужели это недостойно отдельной награды? Я уж не говорю о пленении вражеского генерала и спасении офицера, за что награждение следует прямо исходя из статута знака отличия военного ордена!

– Владимир Васильевич, – голос майора смягчился, – я целиком и полностью разделяю ваш порыв, однако не все так просто.

– Простите, я вас не понимаю!

– По поводу пленного ничего сделать нельзя, это распоряжение Тихменева, сами знаете.

– Пусть так, но бой у Езерджи!

– Послушайте, голубчик, я ведь тоже там был! И вполне разделяю ваше мнение, действия Будищева заслуживают самой высокой оценки, но…

– Что но?

– Да эта история, будь она не ладна! Наш старик закусил удила и слушать ничего не хочет. При том, что если Тиньков поинтересуется – непременно случится скандал.

– Послушайте, Василий Николаевич, я решительно вас не понимаю! Можно подумать, что речь идет о производстве в офицеры разжалованного, которого производить запретил сам государь! Это же всего лишь солдатский Георгий.

– Ваша правда, – махнул рукой майор, – развели бодягу на пустом месте! Хорошо, я поговорю со стариком, а нет… скажем, что жребий на него лег.

– Так я могу надеяться?

– Будьте покойны, поручик. Кстати, формально ведь охотники не ваши, что вы за них так переживаете?

Лицо поручика на мгновение потемнело, но, несколько раз вздохнув, он вернул себе самообладание и тихо, но вместе с тем твердо, ответил:

– Я повел их в бой, стало быть, мои!

Цесаревич Александр шел вперед, так широко шагая, что свита едва поспевала за ним. Высокий и при этом довольно плотный, скорее даже грузный человек, в атаманском мундире[54] с генеральскими эполетами, он производил внушительное впечатление. От роду ему было всего тридцать два года. Вот уже месяц он командовал русскими войсками, объединенными в Рущукский отряд, но в настоящем деле пока еще не был, а сейчас направлялся с инспекцией в госпиталь.

Впрочем, инспекцией это называлось только для формы. Разумеется, никто не ожидал, что великий князь примется считать казенные подштанники и сличать их с числом, указанным в ведомостях, или же проверять, как приготовлена пища. Хотя, даже если бы ему в голову взбрела подобная блажь, начальник госпиталя Аристарх Яковлевич Гиршовский мог быть абсолютно спокоен. Порядок в его богоугодном заведении был образцовый! Паче того, перед визитом наследника престола все просто выскоблили и привели к крайней степени совершенства, какое себе только можно вообразить.