Странный приятель - стр. 32
– Отец рассказывал, – перебил его Ренки, – что они при ночном штурме Стоонского замка прятали фитили в маленькие горшочки, чтобы те не светились в темноте. Можно зажечь парочку и спрятать в пустых фляжках.
– Отлично. Делаем.
И тут вдруг выяснилось, что из всей компании только Ренки с Готором умеют обращаться с мушкетом. Остальные имели лишь весьма смутные представления о том, как его нужно заряжать и, соответственно, разряжать в направлении врага. Так что им двоим и пришлось заниматься мушкетами, даже несмотря на ворчание Готора: «…таким лучше заряженное оружие вообще в руки не давать».
– Э-э-эй… – внезапно окликнул их Киншаа, оставленный наблюдать за кредонскими егерями. – Они двинулись в нашу сторону.
– Чего это они такое делают? – вдруг спросил Готор, быстро зарядив последний мушкет и подходя к наблюдателю. Ренки, спрячь голову! – внезапно рявкнул он на своего приятеля. – Если ты хочешь, чтобы тебя не заметили, смотри сбоку от укрытия, за которым прячешься, а еще лучше – из-под него, если, конечно, это возможно, но никогда не поднимай голову над ним. Понял?
– Кажись, они там друг дружке чего-то перекидывают, – внимательно приглядевшись, заявил Киншаа. – Вроде как какую-то тряпку. Наверное, содрали с убитого мундир и решили поиграть в мячик.
– Это не тряпка, – внезапно очень серьезным тоном произнес Ренки и от волнения даже вновь высунул голову над камнем. – Посмотрите на цвета и на меховую опушку. Это королевское знамя!
– Ну знамя так знамя… – равнодушно ответил на это Киншаа. – Разница не столь уж велика.
– Готор, ну ты-то хоть понимаешь… – воззвал Ренки к их главарю. – Знамя! Полк получает его из рук короля. Потом его освящают во всех трех главных храмах. Полк должен хранить его, как величайшую ценность. Потеря знамени – невероятный позор! Мы обязаны его вернуть!
– Хм… – Готор почесал нос, что обычно делал, когда над чем-то сильно задумывался. – Тут ты, Ренки, отчасти прав. Возвращение знамени нам вполне могут зачесть за подвиг, и, может быть, после этого мы получим прощение и свободу. Но их там восемь человек… кажется. А нас всего шестеро. И из этих шестерых только двое умеют стрелять. Каковы шансы?
– Но наш долг! – едва ли не заорал Ренки, привлекая всеобщее внимание.
– Вспомни, что я тебе говорил, – жестко оборвал его Готор. – Не долг, а шанс. И воспользуемся ли мы этим шансом, решать будешь не ты и даже не я. Что скажете, ребята? – обратился он ко всей остальной банде.
– Чего-то мне из-за тряпки голову подставлять не хочется, – задумчиво сказал Дроут. – Оно, конечно, шансов сдохнуть в очередной драке, таская подстреленных, у нас не меньше. Да и рыть отхожие места уже осточертело. Но тут, почитай, верная смерть. А пожить еще охота.
– Угу, – подхватил Гаарз. – Я вообще-то не шибко сильный знаток всех этих дел. Подраться там, дубиной помахать – это пожалуйста. А вот с этими всякими оружиями… Да и, сдается мне, их больше. И оружие у них получше нашего. Верблюды опять же… До него ведь, всадника-то, еще и не дотянешься, когда он на скотине этой своей сидит. А из мушкета этого вашего я в жизни не стрелял. Так что небось и в сарай с трех шагов не попаду, не то что во всадника.
– Да, Ренки, – подхватил Киншаа. – Мы, конечно, понимаем, что вы с Готором из благородных. У вас там свои заморочки. Для тебя это знамя много чего значит. Но мы-то люди простые. Кабы хоть какая возможность была шансы уравнять, мы бы, может, и попробовали. А так… Прикончат они нас за милую душу и даже не вспотеют.