Страна возможностей - стр. 4

Солнце поднималось над заводом, начинался рабочий день.

Племянник начальника был долговязым носатым парнем с вьющимися волосами, которые с утра он старательно укладывал назад, и уже к обеду они приобретали форму шапки. Начальство выдало нам перчатки и секаторы, чтобы постричь сорняки на территории. Мы копались в грязной земле, в которой как-то что-то смогло вырасти, и вырезали все живое. Жизнь сопротивлялась как могла, щипалась и обжигала колючими стеблями, от которых на руках вздувались волдыри. Кирилл к такому не привык, постоянно пыхтел и вздыхал. Мне же в первый раз начали платить за то, что дома я делал каждый день бесплатно – рвал траву. Неподалеку укладывали в грузовик огромные стволы деревьев: позже их освежуют и распилят, и станут они ящиками для овощей, табуретками или могильными крестами.

Закончили мы к середине рабочего дня, сложили поверженные сорняки в мешки и выкинули на черном пепелище. Тут как тут появился начальник.

– Ну что, работнички, справились? Смотрите, Андрей и Паша сейчас будут разгружать грузовик с бревнами, идите к ним, помогите.

– Бли-и-ин, – протянул Кирилл, плетясь к грузовику.

Андрей и Паша были братьями. Оба были с задержкой развития и в свои двадцать пять лет соображали и общались на уровне пятнадцатилетних. Но им нравились мои шутки, что не могло не радовать.

– О-о-о, парни, здарова! – крикнул Паша и протянул руку в замызганном рукаве. Он был ниже своего брата, но, как и у Андрея, лицо у него было в грязи, пыли и немного в соплях. – Давайте, залезайте в кузов, а мы с Андрюхой будем принимать.

– Блин, Паш, – протянул Андрей, – может, мы будем подавать?

– Ты дурак? – прошипел брат в ответ. – Принимать же проще.

Ссутулившись, мы с напарником взялись за дело, хватая бревна и подавая их братьям вниз. Солнце палило сверху, и пот струился под грязной робой. Руки саднило. Минут через сорок грузовик был пуст.

– Все, вылезайте, сейчас еще подвезу, – сказал водитель.

Андрей и Паша о чем-то спорили внизу.

К обеду я вернулся домой, сбросив в ящик вонючую форму.

– Ну, работник, – хитро улыбаясь, спросил отец, – как первый рабочий день?

– Никаких открытий.

День шел за днем. Вставать в шесть со временем стало проще. Я приучился вести себя так, чтобы время шло быстрее (для этого, например, нужно было не смотреть на часы, больше слушать музыку и стараться не думать вообще), и понял, где ходить, чтобы начальник не привлек к работе. Изображать деятельность тоже нужно уметь.

Так прошла неделя или две. Я вставал, завтракал, смотрел с утра «Необъяснимо, но факт», по дороге думал о призраках и гномах, лысине Сергея Дружко, на проходной показывал пропуск, шел в рядах других работяг, надевал перчатки, выполнял задание, терпел тупую рожу Кирилла. Самое неправильное, что можно делать в ситуации, когда работа неизбежна и до конца рабочего дня еще долго, – думать о том, зачем ты вообще здесь и зачем ты это делаешь. Просто делай – и все. Будешь много думать – с ума сойдешь.

А потом позвонили с неизвестного номера. Жизнь научила в таких случаях не отвечать, но в этот раз я зачем-то изменил принципу.

– Роман?

– Да.

– Вам звонят из бара «ЧПЗ», вы оставляли свой номер. К сожалению, у вас такой возраст, что работу официанта мы предложить вам не можем.

– Я почему-то так и подумал.