Страна сумасшедших попугаев - стр. 75

Поклажа оказалась весьма увесистой, сверху содержимое было заботливо укутано газетой, всю дорогу я пыталась понять, что же там такое…, еле до дома дотерпела…

Батон колбасы, две банки тушенки, пакет риса, пачка сливочного масла, буханка хлеба, печенье, конфеты…

Догадалась…

***

Я равнодушно смотрю, как дождевые капли стекают с мокрого зонта на линолеум… Медленно, будто кровь с ножа… Кап–кап…. Кап–кап… Лужица… Кап–кап…

В квартире тихо, то ли спят еще, то ли нет никого… Кап–кап–кап… Дверь у тетки Дуни заперта, дежурит. Дергаю дверь у тетки Лены, даже не шелохнулась, значит, закрыта на ключ, если бы дома была, крючок накинула. Щелк! Ф–р–р–р!… Капли вверх, потом на пол, теперь уже не лужица, а целое море, а пальто все–таки подмокло, не очень, но…

Есть хочется… «В холодильнике творог и сметана….» Щас! Водички попила, дождалась, пока юбку догладит, и вон из квартиры.

Оставляю зонт посреди коридора и иду на кухню…Чего так холодно? Понятно. Форточка открыта, значит, Гришка приходил. Он пьяный дымит, как паровоз, ладно бы, папиросы, частенько и махру пользует, а как проспится, проветривает.

Дотягиваюсь до форточки, а она никак не закрывается, ручка плохо работает, налегаю со всей силой и теряю равновесие, тело резко откидывается в сторону, я балансирую, попутно сбиваю с подоконника горшок со столетником, и оказываюсь на полу.

В руках у меня цветок, он почти не пострадал. Обломилась только парочка листочков, самых мясистых. Два покалеченных зеленыша лежат у меня на ладони, из мякоти медленно выползает сок и течет по пальцам… Не течет…, жизнь уносит…, к горлу подкатывает ком, а глаза предательски щиплет. Поднимаю лицо и натыкаюсь на бутылку с подсолнечным маслом, на этикетке ехидная физиономия бородатого старика: так тебе, так…, не одному мне унижения терпеть…

…А–а–а–а!!!!–я не плачу, я даже не реву. Я вою! Вою громко и протяжно,–А–а–а–а!!!!–внутри что–то давит и скребется, и это что–то доставляет такую дикую боль, что дыханье перехватывает… Треск колготок…, довольный смешок…, туда–сюда, туда–сюда…,–А–а–а–а!!!–сердце останавливается…, шею сдавило, как петлей…, и–и–и…, и слезы, соленые спасительные слезы… Они хлещут из меня водопадом, забирая с собой сопли, слюни, кашель… Я больше не задыхаюсь, но боль внутри становится все больше, больше, она растет, как опухоль, она заполняет меня всю, ото лба до пяток… Больно, больно, больно…

Я опускаю глаза на цветок и вижу, что там, где еще минуту назад были игольчатые стрелки, теперь торчат два отвратительных обрубка, и мне становится невыносимо жалко ни в чем неповинное растение. Я обхватываю горшок руками, крепко прижимаю к себе и начинаю навзрыд по–бабьи причитать,–Ой, цветочек мой, цветочек! Я тебе больно сделала… Прости меня, ради бога… Ой, цветочек мой, цветочек! Прости меня, я тебя обидела! Цветочек, мой цветочек… Прости меня…

***

….Цвет…, цвет…, красивый… Цвет?… Не помню… А почему он круглый?… Я на качелях…, туда–сюда…, туда–сюда… Нет!!!!!… Только не это!!… Не хочу!… Не хочу–у–у–у…

…Почему?!.... Почему?!!!… Где?.... Где я ее поставила?!.... Вот…

Кружка. Большая эмалированная кружка, темно–фиолетового цвета…, там еще половина… Половина спасительного обезболивающего… Залпом, залпом… Так!… Хорошо…

…Тепло…, тепло…, одна волна, вторая, потом…