Страна сумасшедших попугаев - стр. 35
На столе батон хлеба, несколько кусков колбасы и полулитровая бутылка, содержимого в ней не больше трети. «Настойка горькая. Имбирная,–гласила этикетка,–крепость 28%, вместимость 0,5 л. Цена со стоимостью посуды 6 руб.00 коп.»… Ну, вот, аж целых шесть рублей, а ты тут со своей пятеркой.
–Володь, Володя!!!–я кое–как высвободила несчастную подушку и принялась его будить, толкала, пихала, тормошила и, как ни странно, мне это удалось.
Ленский сел, помотал головой и перевел глаза в мою сторону,–Ика? Ты?
–Я конечно!! Что случилось?!! Ты где пропадал двое суток?! Ни слуху, ни духу. Я на стенку лезла от неизвестности!!!
–Пропадал? Я?–взгляд мутный, неосмысленный,–А–а–а–а… Дела были… Я тебе звонил… тогда…, и потом еще…, ты трубку не брала…
–Я?!!!–так обидно стало, чуть слезы градом не брызнули.
–Ты… Звонил, а тебя не было. Весь день…, весь день….,–тупо бормотал Ленский, а тело его в это время медленно клонилось на бок,–звонил, звонил, звонил…,–наконец, оно упало и подмяло под себя подушку…
***
Мы выныриваем из полутемного подъезда и попадаем почти в рай, справа детская площадка, слева огромная клумба, в ней, ловко орудуя маленькими грабельками, копошиться худенькая бабулька, а поодаль мужик в резиновых сапогах орошает из шланга чахлые кустики.
Тонька кивает головой в сторону мужика и хитро подмигивает,–Это дворник дядя Федя. Он сильней, чем три медведя…
–Из своей большой кишки,–подхватываю я,–поливает камешки…
Мы дружно хохочем, да так громко, что старушка вылезает из клумбы и с подозрением смотрит в нашу сторону.
–Пошли, пошли,–тянет меня Туанетта,–нечего Лельке репутацию портить,–я подчиняюсь, но напоследок делаю бабульке страшные глаза и плотоядно облизываюсь,–А, черт!–Тонька с досады даже сплевывает,–Позвонить забыла! Не возвращаться же… Ладно у метро.
Мы пересекаем двор, потом еще один, поднимаемся по явно самопальной деревянной лестнице и оказываемся у метро «Ленинский проспект».
–Подержи,–Антонина сует мне пакет с «райской птицей» и бежит к телефонному автомату, говорит не больше минуты, но возвращается с недовольной физиономией,–Засада! Только через два часа!
–Что через два часа?
–Машина будет через два часа, не пешком же мне в Свиблово тащиться,–она опять в сердцах плюет и забирает у меня пакет,– Ну, ладно…
–Пока,–без энтузиазма отзываюсь я.
–Ничего не пока. Давай–ка, заглянем в одно место.
–Да, мне надо…
–Никуда тебе не надо, пошли, пошли, заодно и перекусим,–она решительно направляется в сторону железной дороги и тянет меня за собой.
Минут десять мы шарахаемся по каким–то закоулкам и выходим к массивным, распахнутым настежь, воротам. За воротами большой двор и три здания красного кирпича. Два из них напоминают огромные ангары, а третье поменьше, судя по всему, административного назначения.
–Двигайся строго за мной,–инструктирует Туанетта,–от курса не отклоняйся, а то не ровен час…
Именно в этот момент, прямо у нас перед носом, из ворот выруливает старенькая полуторка, ловко разворачивается и, радостно дымя выхлопом, пылит вдоль забора, следом рычит вторая машина, потом третья, эти явно готовятся составить компанию удравшей товарке.
Мы быстро пересекаем опасное место и, задыхаясь от едкого запаха битума, рысцой трусим к административному корпусу, на фоне соседских громадин небольшое двухэтажное здание кажется крошечным, над входом красуется массивная вывеска: «Московская окружная железная дорога. Отделение Канатчиково», а сбоку от двери криво прибита грязноватая фанерка «Столовая № 5».