Страна сумасшедших попугаев - стр. 14

–А мне и растворимый нравится.

–Просто ты настоящий никогда не пила. В Москве не во всяком ресторане его готовить умеют, а народу не до кофе, хлопотно, а, главное, дорого. Да и привычки нет, другое дело у нас в Прибалтике,–она аккуратно разлила ароматный напиток и, заметив, что я нацелилась на сёмгу, стукнула по руке,–Не надо! Тошнит?

–Ага.

–Конечно, ты вчера нервная была, всё подряд глотала. Сыр бери, а про рыбу забудь. Тебе сейчас кофе, чай крепкий, можно молока…, хотя, наверное, лучше…,–на столе таинственным образом появилась бутылка коньяка,–пятьдесят грамм!

–Не–не–не… Ни за что!

–Это лекарство. Пей! А потом кофе.

Я повиновалась. Сначала организм пытался выкинуть «лекарство» обратно, но потом голова прояснилась, и тошнить перестало,–И, правда, лучше,–с удовольствием зажевала «лекарство» сыром и сделала глоток из чашки,–Напиток божественный! А где остальные?…

–Самойлов с девушками и Захаров.... науья йстра…., как это по–русски…, а …новая дама, в той комнате, где гуляли. Ленский в кладовой, кресло туда впихнул и спит. Ланин, Борисов и еще кто–то в кабинете. Гордеев «свою» провожать поехал…

–Ну, это я помню, тогда еще и одиннадцати не было.

–Вот–вот… Николаев домой ушел, он тут на Комсомольском живет, Пашутин с Леной в маленькой.

–А Антонина?

–У Булкина сегодня какое–то семейное торжество, только вспомнил он об этом в третьем часу ночи, ну, Лелька позвонила Вадику, тот приехал и забрал их.

–Кто такой Вадик?

–Таксист знакомый, он Лельку давно «катает», правда, у него одно условие, если сильно за двенадцать, больше, чем в один адрес не повезет.

–Тоня далеко живет?

–Ты, думаешь к ней? Не поедет Булкин в Свиблово. Да и зачем? У него в Матвеевском двухкомнатный кооператив, родители купили. Они могут,– вздохнула Нелька,–Отец академик, директор секретного НИИ, матушка профессор консерватории, дядя народный артист, и далее, далее…

Голова моя прояснилась,–Ой, спасибо. Можно ещё?–Нелька довольно улыбнулась и опрокинула турку в мою чашку,–А квартирка–то вместительная, твоя?

–Мужа.

–Ты замужем?!

–Вдова, пятый год.

–Ой, прости…, я не знала, сочувствую…

–Нечему тут сочувствовать,–отрезала Нелька, а лицо у неё вдруг стало злое и брезгливое.

Я притихла, потом робко попробовала сменить тему,–А ты в Москву давно приехала?

–Восемь лет назад.

–А откуда?

–Из Паланги… А родилась я на хуторе, ближайший поселок Моседис в пятнадцати километрах… Ладно, потом… Вижу, ты хорошо себя чувствуешь, значит, будем завтракать…

Я пила кофе и слушала, как журчит Нелькин голос. Акцента, как такового у нее не было, но слова она произносила с особой тягучей интонацией, а фразы строила «слишком» правильно, и иногда перед тем, как что–то произнести, задумывалась, то ли вспоминала, то ли переводила с литовского.

***

Коварный луч бесцеремонно щекотал нос и буравил глаза, просыпаться не хотелось, я натянула одеяло по самую макушку, не помогло, солнце чувствовалось даже через ткань, к тому же стало жарко. Чиву–чиву… чьи вы, чьи вы…, вопросительно застрекотала птаха… Не судьба!

Ленского рядом не было, а на подоконнике сидел нахальный воробей и косо на меня поглядывал.

–Кыш!! Зараза!–даже клювом не повел, наоборот чирикнул, подпрыгнул и повернулся хвостом. Подобное нахальство я стерпеть не могла,–Ах, ты, дрянь такая! Пошел вон отсюда,–прорычала я и ринулась к окну. Воробей сделал изящный пируэт воздухе и приземлился на ближайшую ветку, а я со злостью захлопнула оконные створки.