Страна сумасшедших попугаев - стр. 16
Итоговая цифра была заоблачная! Она обсчитала нас минимум в два раза!!!! От такого нахальства у меня даже руки затряслись, еще секунда и я устрою этой кобыле такой скандал…, да, я…, и получаю удар по ноге.
–Вот что, милочка,–вальяжно произносит Ленский,–мы хотим устроить пикник где–нибудь в тихом месте, поэтому, если вы всё,–он указывает на заставленный стол,–аккуратно упакуете, то получите вознаграждение сверх счета,–и небрежно машет трешкой перед носом этой мерзавки, её, как волной смыло.
Ленский криво усмехается и смотрит на меня, а глаза колючие–колючие,–Никогда не спорь с быдлом! Слышишь, ни–ког–да! Много чести! Хотела на воздух? Пошли. У входа «дары» подождем.
Ждали недолго. Мадам вынесла объёмистую матерчатую сумку, из которой предательски торчали горлышки бутылок,–Вот. Все аккуратно, есть бумажные тарелочки и стаканчики, в кафетерии взяла, а шампанское пробкой от портвейна закрыла, я там штопор положила…, на всякий случай.
– Ух ты! Клёво,–Вовка царственным жестом протянул ей деньги,–Это по счету, а это обещанное…
Лицо у жрицы растеклось, как блин и приобрело характерное масляное выражение,–Спасибо! Заходите…, буду рада…, спросите Таю, всегда столик обеспечу…,–летит нам вдогонку.
–Ещё бы, за такие деньги,–зло огрызаюсь я.
–А вот денег–то и не осталось,–смеется Ленский, и в голосе ни капли жалости,–Так мелочёвка. Ну, опять к «крестному»?
–А вот и нет. Пикник так пикник, наплевать, что денег нет. Сейчас доедем до Филевского парка, на проезд и у тебя, и у меня «единый», а харчи с собой.
Когда мы выгрузились из троллейбуса, на улице было уже нестерпимо жарко.
Метров сто прошли по центральной аллее, потом свернули влево и полчаса пробирались между сосен, осин, берез, пересекая то невесть откуда взявшуюся гравиевую дорожку, то протоптанную народом тропу, наконец, дошли до Москвы–реки.
В поисках укромного места повернули в сторону от всех указателей, обещавших «блага» цивилизации, и далее вдоль крутого обрыва, где уже не было «натоптанных» тропинок, гравиевой крошки, была только вольная, никем неухоженная земля, поросшая бурьяном и лопухами…
Мы шли и шли, пока не увидели уютный пятачок, закрытый кустарником с трех сторон, там свежая изумрудная трава словно искрилась на ярком солнце, а проникало оно крадучись со стороны высокого берега, отталкивалось от речной глади, взбиралось по крутизне и, измученное трудной дорогой, падало на мягкую зеленую постель.
–Царское место,–Ленский снял пиджак и бросил на землю,–Прошу.
–Жарко–то как…
–В чём проблема? Раздевайся!
–У меня купальника нет.
–Ну и что? Кому мы здесь нужны?–а он прав, никому. Платье прочь, и я с удовольствием растягиваюсь на Вовкином пиджаке,–Сударыня, смилуйтесь! Помощи прошу,–Ленский деловито копался в матерчатой сумке с припасами.
Пришлось заняться хозяйством, к слову сказать, Тая деньги отработала на совесть. В сумке обнаружились не только обещанные тарелочки и стаканчики, но и большая тряпица сероватого цвета, видимо бывшая скатерть, она, хоть и хранила на себе остатки былых пиршеств, но была чистая и даже пахла мылом, через пару минут импровизированный стол был готов.
–Прошу, души моей богиня,–Вовка протянул мне стаканчик с шампанским.
–Благодарю, рыцарь «гусарского» образа,–парировала я и сделала глоток, прямо из его рук.