Страдать, чтобы простить - стр. 40

Он с минуту молчал, а потом неожиданно заявил:

– Потому. Я даже не уверен, что ты мне нравишься.

– Веская причина, – сонно согласилась я. – Но совершенно не обязательно, чтобы я тебе нравилась. Просто поцелуй меня – и все дела. У меня онемели губы.

– Кончай их кусать, – приказал он.

Я усиленно заморгала и увидела, что мы направляемся к какому-то дому.

– Коул?

– Да, Эмма.

– Прости меня за то, что я такая дрянь. – (Он достал ключ, чтобы отпереть дверь. К этому времени я уже едва стояла на ногах.) – А еще за то, что совсем тебе не нравлюсь.

Коул открыл дверь.

– Здесь есть свободная… – начал он, но я уже целеустремленно направилась в сторону дивана в гостиной.

Тяжело вздохнув, я рухнула на диван. Все закрутилось, завертелось перед глазами, и я заснула.

У меня в голове вдруг раздался странный металлический лязг.

– Прости, – послышался мужской голос.

Твою мать!

Крепко зажмурившись, я провела рукой по бедрам и облегченно вздохнула, почувствовав под пальцами тонкий хлопок. Не отрывая головы от подушки, я осторожно приоткрыла один глаз и увидела, что лежу под синим ворсистым одеялом. С дивана открывался вид на кухню, а на кухне, спиной ко мне, стоял он. Я до сих пор чувствовала во рту вкус текилы, которая, должно быть, прямо через поры выходила сейчас наружу.

Я рывком села, ожидая, что почувствую адскую боль во всем теле, но боли, как ни странно, не было, хотя перед глазами замелькали черные мушки. Я попыталась сфокусировать взгляд. Комната показалась мне такой ослепительно-белой, что я невольно зажмурилась.

– Привет! – поздоровался Коул, в данный момент чем-то занимавшийся на кухне. – Голова с похмелья не болит, а?

– Нет, – просипела я и осторожно пробежалась пальцами по волосам. Они примялись с одного боку и теперь стояли дыбом. Пришлось кое-как заправить их за ухо. – Похоже, я все еще пьяная.

– Можешь не сомневаться, – хмыкнул Коул. – Я пеку блины. Ты будешь?

Я оглядела небольшое помещение: вдоль стены выстроились полки с книгами, фотографиями, какими-то коробочками и морскими раковинами. Рядом с диваном, на котором я спала, стояло большое бежевое кресло в тон. За диваном – квадратный деревянный стол с парой стульев. Кухню отделяла барная стойка, к которой были придвинуты три высоких деревянных табурета.

С трудом поднявшись с дивана, я проковыляла к раздвигающимся стеклянным дверям, чтобы полюбоваться видом на океан, затем отодвинула створку и вышла на деревянную веранду. Над водой висели низкие облака, они темной пеленой окутывали лежащие вдалеке острова. Обняв себя обеими руками, я подставила лицо прохладному ветерку. Закрыла глаза и вдохнула целительный морской воздух, который самым чудесным образом снял головокружение.

Коул незаметно подошел ко мне, положил руки на перила и принялся наблюдать за кружащимися над водой в поисках добычи чайками.

– Паршивый денек, – посмотрев на меня, заметил он.

Я повернулась к нему и попыталась разогнать туман в голове.

– Под стать моему состоянию, – выдавила я унылую улыбку.

Завороженная ритмичными ударами прибоя, я смотрела, как темные воды сливаются с серым небом. Мне вдруг захотелось покачаться на волнах, упиваясь висящими в воздухе капельками тумана.

Оглянувшись, я обнаружила, что Коул снова занялся стряпней. Тогда я тихонько спустилась по лестнице и, осторожно ступая босыми ногами по холодным гладким камням, прошла на песчаный пляж, на который с пригорка смотрели дома с темными окнами.