Стойкие маки Тиит-Арыы - стр. 17
Авангард тем временем успешно преодолел протоку в низине и уже взобрался на пологий берег у леса, а основная колонна только подошла и ступила на лед реки.
Сани с черкесами авангарда остановились. Лис встал во весь рост и взялся внимательно разглядывать открывшуюся долину в бинокль. Снежная равнина вокруг не предвещала ничего тревожного: дорога, извиваясь, уходила вперед, а других следов на снегу, кроме пробитой к леску заячьей тропы Лис не разглядел. Успокоившись, Мезхан залег в сани, и авангард тронулся далее, не приметив, как за леском за возвышенностью сгрудилась человеческая масса с винтовками и двумя пулеметами на санях. Обойдя дорогу через протоку по дальнему пути через низины, и хоронясь за прикрывающими их кустами, отряд поручика Николаева уже с ночи поджидал красный обоз, чтобы нанести смертельный удар. Было приказано спешиться, коней оставить за дальним холмом и выйти на рубеж атаки след в след, а на месте вести себя, затаившись, не галдеть, не курить, – схорониться, ‒ словно умереть, будто и нет тут никого.
Николаев долго готовил засаду. Наблюдал за обозом красного отряда, высчитывал и прикидывал, когда и какими силами атаковать красных. Выбирал место, чтобы удар был скорый, как клинком-молнией вдоль незащищенной шеи. Лакомый был объект – три сотни бойцов, уставших от долгой дороги на открытой местности, а еще оружие, боекомплект. Следовало только выбрать место, чтобы подойти затемно, не наследив. А затем затаиться, а как придет час, ударить скрытно, разом из всех стволов, чтобы сбить спесь и сломить сопротивление на корню.
Как только авангард прошел протоку, а обоз втянулся в ложбину и стал подниматься по склону, из чащи с верхнего яруса берегового откоса косым ударом в правый фланг резанул упрятанный на косогоре пулемет. Тут же ответил второй, и загремели-застрекотали не стройно выстрелы из винтовок. Обоз оказался зажат в ложбине, лошади стали кидаться, вставать на дыбки, и сраженные огнем падали на повозки, голосили, бились в постромках и давили людей, ломали санки. А истощив силы, лежали на дороге измученные кони, суча ногами, скалясь, пытались встать, кинуться вскачь и пучили глаза, как бы в удивлении, что ничего не выходит, и в отчаянии хрипели и ржали.
Нестор, сразу ощутил гибельность положения, − его боевой опыт подсказал, что ситуация сложилась страшная для отряда, − уж очень в неудобном положении они оказались: словно на ладони перед атакующими в гиблой низине. Выходило, что осталось только прихлопнуть захваченных врасплох сверху губительным огнем.
Нестор выскочил из саней с маузером в руке: вид его в отчаянии был страшен.
Косматый, черный, Дед отдавал команды криком, гортанно, энергично размахивая руками, словно изловленный в силки и пытающийся вырваться и взлететь коршун, сверкал на выкате белками глаз, и был четко виден на фоне белого снежного поля. Метался неистово Нестор, и был тут же настигнут прицельными выстрелами из засады, − так с раскинутыми руками и рухнул в снег замертво.
Зураб Асатиани находился рядом, отстреливался навскидку в сторону нестройно бегущих по снежной целине нападавших. Увидев, как пал Дед, Зураб кинулся и приник к командиру, но был тут же сражен в голову и опрокинулся от удара пулей, свалился рядом, орошая обильно, плавя белый снег горячей кровью.