Стоять, Олег Петрович! - стр. 21

9. Глава 9. Василиса

Ммм…

Что-то все тело ломит. Мышцы слегка болят. Пытаюсь двинуть головой, но будто сковало все. Не сразу, но немного начинаю проявлять активность. Тут же в глаза бьет солнце. Оно еще не яркое, но уже дискомфортно. Да еще и что-то тяжелое лежит на мне.

Открываю глаза, стараясь понять, где я и что со мной произошло. Помню все смутно. В горле пересохло. Пытаюсь встать… Да что там лежит на мне!

Нога.

Мужская.

В туфле.

На меня закинули ногу!

Кто?..

Не успеваю ничего понять, как нога зашевелилась. И рука…

Ничего себе! Я лежу в обнимку с каким-то мужиком! Точнее он закинул на меня руку и ногу.

Но не трудно было догадаться по сонливому «Вася, зараза», с кем в обнимку я лежу. Это Добродушный. Вот только видок у него сейчас далеко не добродушный. Нахмурил лицо так, будто размышляет план убийства. Меня, наверное, грохнуть хочет. За то, что бужу раньше времени.

- Олег Петрович, - шепчу гневно, пытаясь скинуть с себя его конечности и отползти подальше.

- Ой, Вась, - еще раз сонно бормочет мой несостоявшийся босс.

Не поворачивается язык его назвать своим настоящим боссом. Все же непонятно, что нас ждет дальше. Расчет за проделанную работу или два грамма свинца в лобешнике.

Мужчина отворачивается от меня. Лежу еще минуту на спине и все же принимаюсь вставать. Все тело затекло. Все болит и ноет. Все-таки спать на земле тяжело. Это только в книжках и в фильмах романтика, а в жизни поясницу ломит, как у старика, и шея практически не крутится.

- Ну что? Завтракать будем? – неожиданно резко поворачивается Добродушный.

На его лице улыбки не появилось, но он явно в прекрасном расположении духа.

- У вас разве бока не болят? – почему-то решила уточнить.

- Нет, - пожимает плечами мужчина и задирает голову, смотря в небо. – Мне было удобно.

Еще бы. Считай, что практически на мне спал.

- Так будем завтракать или нет? – опять вопрошает у меня Олег Петрович, смотря на меня нетерпеливо.

Я начинаю вынимать из рюкзака наши запасы. На пути мне попадаются те самые очки. Модные и стильные. Невольно достаю их, задумчиво смотрю, как линзы переливаются на солнце.

- Дай-ка сюда, - резким движением Добродушный вырывает очки из рук. – Это же дорогие очки. Ты же в них была вчера вначале? Их можно продать или сдать в ломбард. Деньги будут.

Пока он рассматривал очки на предмет возможного материального обеспечения нас в последующие дни, я начинала закипать. Мои очки продать?!

- Дайте сюда, - также резко отбираю у него их обратно, да так, что удивилась, как не сломала дужки. – Это память.

- Какая? – удивляется как-то с ухмылкой.

- Такая, - отметаю любые другие вопросы.

Олег Петрович фыркает и отворачивается. Он уже давно уселся в позе йога, не снимая туфель. Я сижу в аналогичной позе, поэтому с легкостью лягаю его по ноге за фырканье.

- Э, - возмущается он.

Ничего не отвечаю и убираю очки на место. Достаю временный и очень маленький провиант. Кусок сыра просто ломаю пополам. Батон еще вчера я разделила. Молоко в банке не скисло. Поэтому получается вполне сытный и даже вкусный завтрак.

- Кто тебе подарил эти очки? – с набитым ртом спрашивает Добродушный, делая вид, что ему это реально интересно.

- Какая разница, - огрызаюсь.

Мне была неприятна сама его мысль о продаже очков. С другой стороны, он не знает всех подробностей, поэтому глупо на него обижаться.