Сторож брата. Том 2 - стр. 51

Она не знала, как с такими людьми говорят.

– На что же вы надеетесь?

Зачем она это спросила? Спросить следовало другое: женат ли он, есть ли дети, не против ли полковник провести уик-энд в Сен-Тропе. Полковник, конечно, на работе; но и у военных бывает отпуск. Или как у них называется: увольнительная? Впрочем, зачем ей это? Удовольствия с монстром не получишь. Разумнее перейти лестничную площадку и отправиться к гостям: там все просто, там родные люди.

– Я хотела спросить вот о чем: зачем вы этим занимаетесь?

– Чем?

– Войной.

– Мадам, – сказал полковник Оврагов, – вы когда-нибудь вызывали водопроводчика? Если засор в трубе. Или потоп на кухне.

– Эти невыносимые plombier. Приходят, когда хотят. Знаете, во Франции говорят, что у нас республикой правят водопроводчики.

– Неужели правят?

– Только потому, что могут починить трубу.

– Но ведь не водопроводчики трубу сломали. Они чинят.

– Но как чинят! Вы бы видели их работу!

– Как умеют.

– Вы правы, уж лучше пусть чинят.

– Вот и русский офицер так же.

Чиновник Варфоламеев раскинул тяжелое тело на заднем сиденье; машина вырвалась из города на автостраду, и злой водитель Василий дал волю разнузданной езде. Номера у автомобиля были такие, что полицейские шарахались, как коты, вздрагивали, как пешеходы.

– Почему ты, Андрей Андреевич, на самолете не полетел? – спросил Василий. – И охота в машине двадцать часов трястись? Не по чину тебе, Андрей Андреевич, такие вояжи на личном автомобиле совершать. И шофера личного пожалей.

– Ну-у-у. Шофера, допустим, нового найдут. Много вас таких на Руси.

– Василия не жалко, так себя пожалей, – злой Василий хотел сказать неприятное и сказал. – Мужчина вы крупный. Вес лишний имеется. Устанете, понервничаете, – Василий прибавил скорость, потом вильнул, обгоняя фуру. Едва справился с рулем. – Видите, как оно бывает. Вот вам и инфаркт. Раз – и сердечко в лоскуты.

– И самолеты падают, – сказал Варфоламеев. – Доедем, потерпишь. И с народом поговорим.

Автомобиль обогнал колонну бурятов: крытые брезентом грузовики старого образца, не похожие на машины, потребные для третьей мировой. Варфоламеев подумал, что дела обстоят не столь лучезарно, если в ход пошли грузовики тридцатилетней давности. Лица новобранцев, которые он и его водитель успевали рассмотреть, были плоские, с косыми глазами.

Если бы Андрей Андреевич Варфоламеев был знаком с изысканной дамой Жанной Рамбуйе, он бы обнаружил этническое сходство в чертах. Жанна Рамбуйе родом была из тех самых – крайне бесперспективных с точки зрения цивилизации – мест, но она поднялась высоко. Прочим же бурятам повезло не так явно: быт их был убог, а сейчас многие получили повестки, они ехали сейчас на фронт в холодных грузовиках, ехали, кутаясь в шинели; брезент плохо греет. Буряты ехали на херсонские земли – и скоро их должны были убить. Буряты ехали умирать за Россию, которая дала им все, что они имели в жизни, то есть дала ничтожно мало, но сейчас потребовала долг вернуть. Никто из них лично ничего в долг не брал, но выяснилось, что долг огромен. А поскольку у них не было ничего, кроме жизни, требовалось отдать эту самую жизнь. Они ехали умирать за Крым, которого никогда в своей бурятской жизни не видели и никогда не увидят. Ехали умирать за президента, который был спортивен и поджар, сметлив и остроумен. Президент избегал алкоголя и не имел того, что называют «вредными привычками»: он не курил, не ел вредной пищи, занимался спортом – и это было разумно: следовало себя беречь для России.