Сторож брата. Том 2 - стр. 48
– А как доказывать убеждения собираетесь? Придете и скажете комиссии: агрессию, дескать, не одобряю! Этак все захотят иметь такие паспорта, – сказал Фокин презрительно.
– Они не захотят! Им такое не нужно! – уверила Фокина опальная журналистка. И гости поддержали: даже и в голову этакое мужикам не придет. Им бы, ханыгам, до амбразуры добраться и лечь на нее своим пивным животом.
– Ведь они же давно сами избрали свою участь, – развел руками Шпильман.
И верно, любому здравомыслящему наблюдателю должно быть ясно, что русские мужики сами переписали свою конституцию, сами распродали недра своей земли ворам, сами выбрали себе президента из охранного ведомства и сейчас сами начали подлую войну, чтобы их страна окончательно развалилась.
Адвокат Басистов обдумал план, кивнул:
– Здравая, своевременная мысль!
Диана Фишман пообещала представить данную мысль нужным людям в Вашингтоне; а сама все обшаривала глазами зал: ну, где же он, куда он подевался, ее муж Грегори? Неужели уединился с этой ужасной женщиной – как ее зовут, запамятовала. Где Грегори? Соня Куркулис тоже озаботилась этим вопросом, расспрашивала гостей; но коллекционер как в воду канул.
Некая никому неизвестная дама – ах да, кажется, ее звали Наталия, – появилась вместе с ним час назад, затем они пропали.
– Я-то думала, что Грегори где-то с Жанной, – растерянно сказала хозяйка праздника.
– Кстати, и Жанны ведь нет! Может быть, вы Жанну видели? – Соня Куркулис интересовалась у своих былых попутчиков. Но и про Жанну никто ничего не знал.
– Бруно, вы ведь вместе с Жанной приехали?
Бруно Пировалли, уютно расположившийся между Амалией Хорьковой и Инессой Терминзабуховой, был, как обычно, приветлив, словоохотлив и, хотя в общем покаянии не участвовал, одобрял русское раскаяние.
Нет, он не заметил; но, собственно, тут присутствует супруг Жанны, отчего бы его не спросить? Астольф Рамбуйе отдавал должное закускам и не тревожился, куда исчезла его жена; отсутствие Жанны отметили все, помимо ее законного супруга: Астольф Рамбуйе сосредоточил свое внимание на ожидании олигарха Полканова.
Поинтересовался у адвоката Басистова, когда ждать значительную персону и ждать ли олигарха вообще. Вечер недурен, но и дела надобно делать. По слухам, Полканов должен был вылететь вчера на свою яхту, стоящую в порту Сан-Франциско, однако выяснилось, что яхту арестовали. Впрочем, оставались две другие яхты – мог улететь и в том направлении. Время такое, что планы меняются ежесекундно.
Комментатор Мандельштама, покинутый новеллистом, к общему столу не прошел, но бродил по анфиладе комнат, переходил от группы к группе, стараясь пристроиться к беседе, если выдастся такая возможность. Поразительно было то, что споров не было – все говорили только правильные вещи, принятые в этом кругу, говорили ровно то, что от них ждали услышать. То было нечто большее, нежели единодушие на демонстрации – гости инстинктивно ждали друг от друга одинаковых реакций, спасение было в отрицании той реальности, что их окружала. Страшно было всем.
– Прошу внимания! Поэзия! – Инесса Терминзабухова мелодично постучала десертным ножичком по тарелке.
Инесса пригласила специального гостя вечера выступить перед собранием: пауза между аперитивом и горячим блюдом логична.