Сторож брата. Том 2 - стр. 23

Кто такие цыгане, никто в вагоне толком не знал, даже просвещенная публика из Оксфорда не сумела договориться. Суждения высказывались разные. Православные? Какая-то у них смешанная вера. Индусы? Бруно Пировалли, специалист по тоталитарным режимам, и Астольф Рамбуйе, брюссельский чиновник, занимающийся правами человека, высказались неопределенно: в годы нацизма погибло, кажется, полтора миллиона. Или два. Что-то в этом роде. Государственности нет, анархия и воровство. Вот и все, что могли сказать эти информированные мужи. Кто-то там из цыганских баронов встречался с министрами иностранных дел Европы – будто бы им права обещали. Но даже в Брюсселе на это давно махнули рукой. Черт ногу сломит с этими референдумами, правами, претензиями. Вот, скажем, в Молдавии будто бы гагаузы хотели отделиться, а Молдавия не разрешила. А может быть, и не было никаких референдумов: гагаузов по пальцам пересчитать можно, какие уж тут референдумы. На планете гагаузов осталось несколько тысяч, едва ли намного больше, чем амурских тигров или белых медведей. Но ведь об амурских тиграх заботятся, думал Марк Рихтер.

Пусть их очень мало, думал Марк Рихтер, но даже одной семьи достаточно; любая семья – это маленькая общность людей, небольшой народ. Любая семья заслуживает того, чтобы ее интересы учитывали. Наши семьи включают в большие коллективы, а эти большие коллективы включают в еще большие общества, но кто же может сказать, какое именно количество людей считать достаточным для того, чтобы признать их право на особенность? Они осознают себя как отдельное общество, так осознавали себя отдельными от других евреи в Египте. Евреи пошли через пустыню, но куда идти цыганам? Вокруг живут другие народы, и нет на их пути горы Елеонской. И ведет их сейчас не Моисей, не Иисус Навин, а батальонный командир Жмур, который выставит нищих перед собой, когда дойдет до стрельбы. Они никому не нужны, за них не вступится ООН, за них не волнуется Брюссель, и ради них не станут финансировать военные концерны. Сколько таких никому не нужных семей бредет сейчас по России? Когда развалили Советский Союз, то разворошили народные семьи, и теперь эти чумазые люди не могут найти себе места. А ведь это тоже европейский народ, подумал Рихтер. Одновременно с тем, как в 2014 году состоялся референдум в Крыму и полуостров Крым отошел к России, – одновременно с этим событием состоялся референдум гагаузов в Молдавии; гагаузы не приняли внедрения румынского языка и пожелали автономии. Референдум в Крыму разъярил просвещенное человечество, хотя просвещенное человечество отлично понимало причины голосования в пользу России; а референдума гагаузов попросту никто не заметил. В сущности, с ними случилась история, схожая с русскими на Донбассе, думал Рихтер, но большому миру трудно брать в расчет ничтожно маленький народ. Кто будет думать о гагаузах? Референдум гагаузов сочли незаконным просто потому, что внутри комбинации «Молдавия – Транснистрия – Румыния – НАТО» интересы никчемных гагаузов были даже не пешкой на доске, а лишь претензией казаться пешкой. Никто не озаботился даже будущим многочисленных курдов (карта Востока бы изменилась), а уж думать о будущем цыган и вовсе не собирались. Нет цыган, не существует, коль скоро их интересы нельзя совместить с продажей оружия. Никто из мудрых менеджеров планеты, принимающих решения о политической карте, не взглянул в их сторону: чумазые люди не вписались в новую конфигурацию карты, их не существовало. Однако эти чумазые люди были еще живыми, они шевелились и дышали, они ползали по полу вагона, они ощущали родство друг с другом, они лежали на полу, прижимая к себе своих грязных детей, и при этом их как бы не было в природе – не существовало этих субьектов на карте мировой гуманности и мировой свободы. Они должны были покорно занять свое бесправное место на общем пиру демократии – превратиться в пыль или вовсе исчезнуть.