Стон и шепот - стр. 14

– Значит, в частном порядке отныне начнете, – жестко произнес я.

– Нет, – не менее твердо ответил хозяин бордаля. – Не обсуждается. Всего хорошего.

Я подался вперед и назвал сумму:

– Триста тысяч долларов…

– Нет.

– Четыреста.

– Нет, – спокойно ответил мужчина и скрестил руки на груди. – Но за миллион я готов подумать.

– Ночь стоила тридцать, – напомнил я цену уже уплаченную.

– Так то ночь, – насмешливо протянул этот урод. – А тут вы хотите забрать драгоценный камень в личное пользование.

– Полмиллиона – мое последнее слово. Иначе вы вообще ничего не получите, ведь за мертвецов денег не возьмешь.

Урод задумался, но все же медленно кивнул и махнул рукой.

– Ладно, забирайте. Человека с кейсом пришлите вот по этому адресу. Его встретят.

Мне толкнули через стол визитку с парой строк, и я поймал ее, поднялся и вышел.

Быстро вернулся в комнату, где провел ночь, завернул обнаженную девушку в покрывало и подхватил на руки.

Все, теперь прочь отсюда.

Она не проснулась. Прижалась щекой к моей груди и тихонько вздохнула, отчего по телу вновь прошла сладкая дрожь.

А я впервые задумался о том, что я буду с ней делать.

С другой стороны… а почему нет? Люди имеют обыкновение заводить себе кого-то для комфортного существования. Кто кошку, кто собаку, а кто хомячка. А я бабу заведу, так тоже, говорят, делают. Она, по крайней мере, красиво стонет.

Спустился вниз, положил ее на заднее сидение и сел рядом, оставив голову девушки у себя на коленях.

О том, какими глазами на меня смотрел водитель, можно промолчать.

6. Глава 6

/Ева Демина/

Когда каждый день встаешь по будильнику в шесть утра, рано или поздно организм начинает ощущать приход этого времени без всяких дополнительных напоминаний. За десять или даже двадцать минут возникает состояние полудремы, и ты уже слышишь все, что происходит вокруг. Как бабушкин кот точит когти о старый диван, как гудят редкие машины за окном, как старенькое радио на кухне затянуло песню из восьмидесятых…

И ты лежишь, пытаешься ухватить остатки сна, поспать еще хоть чуть-чуть, но шесть утра неумолимы, рано или поздно зазвенит будильник.

А вот сегодня он не звенел… И даже полудрема была странной. Если обычно хотелось остаться в кровати подольше, то сегодня я вырывалась из нее мучительно медленно, словно пыталась выплыть из болота, которое уже сомкнулось сверху трясиной.

Вокруг не было привычных звуков. Ни кота, ни машин, ни радио. Пожалуй, я слышала соловьев, но восторгаться их пением мешали чувства, которые одно за другим накрывали рывками.

Я хотела пить, очень сильно, и голова болела. Сглотнув вязкую слюну, почувствовала жуткую резь в горле. Первая заспанная мысль – простудилась, а вместо второй пришли смутные воспоминания о том, что я кричала. Очень громко кричала.

Пытаюсь вспомнить что-то еще, но голова раскалывается все сильнее.

И все же успехи есть. Мне удается открыть глаза, оглядеть место, где нахожусь, и понять окончательно: я не дома у бабушки и даже не в съемной квартирке.

Я неизвестно где.

Попыталась вскочить с кровати, на которой спала, и тут же свалилась на пол – ноги подкосились, как подломленные. Ударившись коленями о паркетный пол, зашипела от боли. Все вокруг шло кругом, комната плыла, из-за чего меня начало подташнивать.

Что со мной? И где я?

Взгляд нашарил на ближайшем столике прозрачный полный графин. Я ринулась к нему, словно путник в пустыне, и хоть знала, что при больном горле нельзя пить холодную воду, впилась в горлышко посудины и жадно глотала, позабыв обо всем на свете. Руки тряслись от напряжения, не вся жидкость попадала в рот, проливаясь мимо, часть ее струями текла вниз, на грудь, живот, ноги…