Сто тысяч рашпилей по нервам. Рассказы и стихи - стр. 11
– Запомните названье – феноптоз. Это гипотеза запрограммированной смерти. У каждого внутри есть некий таймер, им управляет персональный генокод. Ваша болезнь, мне говорят, была в программе, и ваши клетки обернулись против вас. И никакие мои деньги не поборют мои раковые клетки. Осталось только подвести черту.
И, выбравшись из кресел, произнес:
– Любой отец бы мог гордиться таким сыном, и я, Никита, счастлив, что ты мой. Нет перспективы – уделить тебе вниманье. Но в твоих жилах протекает моя кровь и в моих силах быть в твоих воспоминаньях. Я уже начал кое-что, юрист расскажет. А в завещаньи ты под номером один.
Никита только и сказал тогда:
– Так странно. Я должен как-то это осознать.
И вечером поехал к бабе Даше. Он рассказал ей о нежданном повороте, и, к удивленью, не застал её врасплох. Она невольно усмехнулась:
– Вот те на! Пертрубация со сроком в тридцать лет. Я и тогда предполагала что такое. Малышка Вера, и заботливый Семен, и одинокая вдова с большой утратой. Потом – намеки на Володино отцовство. Она кукушка по природе, твоя мать. И твой Шапиро, взявший в жены дочь министра, отмежевался: его дело сторона. Я, поседевшая, оплакиваю сына, и возникает вдруг малыш новорожденный и, есть предположенье, даже внук. Прости, если бывало что не так. Мне в ум не шло проверить ДНК. Да и какая, будем искренними, разница. Ведь ты, Никита, самый мой родной. А жизнь, она вмещает много жизней, тебе ли, как художнику, не знать. Ты прожил тридцать лет, как русский барин, теперь узнаешь, что такое олигарх. Шапиро вздумал поделиться? Что же, пусть. Мы не бедны, но денег лишних не бывает.
– А я-то её думал утешать! – сказал Никита, обнимая бабу Дашу.
Смерть, нависая над Семеном, не брала его к себе, ссудив возможностью все важное успеть. При нежелании Никиты стать преемником в делах, Шапиро продал свой могущественный бизнес, купил взамен пакеты твердых акций, дающих убедительный доход. Бывшей жене он перевел солидный куш, тем исключив из претенденток на наследство. И, заявив официально, что Никита его сын, составил в его пользу завещание. Все сотни миллионов его денег, дома в России и Европе, огромный парк автомобилей, представительскую яхту, персональный самолет – все предстояло унаследовать Никите.
Закончив все дела, Шапиро умер. Никита же вступил в другую жизнь.
Не столько бешеные деньги, ни краса особняков – его пьянила обретенная свобода. Взамен работы на других он сам в мгновенье ока стал заказчик. И убедился, как же это хорошо.
Чего не сделал вдруг возникший и утраченный отец, так не открыл ретроспективу своих предков. Кроме родителей Семена, благовоспитанных людей, с которыми встречалась баба Даша, свидетельств не имелось ни о ком. Пытливо, обратясь к национальности, Никита принялся хоть что-то узнавать. Оставив на потом осилить Тору и Талмуд, он, как и с прежним своим папой Салтыковым, затронул исторический аспект.
И повезло – он вскоре вышел на Шафирова, крещеного еврея, богача и дворянина, министра и соратника Петра. Добром помянутый еврей Петра Великого. Как вариант – вполне возможный прародитель.
А далее сработал гончий раж. Никита выпрыгнул из рамок только поисков родни и обнаружил поразивший его факт – поэт прикончил деятеля красной революции. Палач и жертва были чистые евреи. Когда поэта задержали, он сказал: «Для нас убитый мной мерзавец не еврей. Он – отщепенец. Я застрелил его, чтоб имя русского еврея не марал». Коллизия из ряда просто вон. Никите сразу захотелось сделать фильм с особым ракурсом еврейского вопроса. Отдав все полностью на откуп режиссеру, не получил в итоге то, чего хотел. Однако лента оказалась интересной.