Стертые времена - стр. 19
Ещё немного попечатав, я потеплее оделся и вышел на улицу. Небо было сплошь покрыто низкими облаками, и оттуда сверху не проглядывало ни одной звёздочки. Лишь иногда в проталинах между облаками появлялась круглая, как яблоко, красно-жёлтая луна. Я уже давно бросил курить, а тут у меня появилось непреодолимое желание набрать полный рот сигаретного дыма и вдохнуть его поглубже.
Я вспомнил, как на днях мой давнишний приятель, Петр Цанс, который всё время хвастал, что его отец откуда-то из Сибири и работает на золотых приисках, вдруг сказал:
– Вообще-то меня зовут Петерис, – хотя до этого лет двадцать представлялся всем Петром. Это было как-то по-плебейски, ведь раньше мы никогда не обращали внимания на национальность.
Вокруг все кричали о демократии, а всё попахивало мягким фашизмом. Кто-то разрезал народ на чистых и других. Мысль куда-нибудь уехать начинала волновать уже многих моих знакомых, но я знал точно – здесь моя родина, здесь моя земля, и на каком бы языке я ни говорил, я никуда отсюда не уеду.
За лесом шумело море, издали раздавалось эхо от стука по шпалам электрички, которая переезжала мост над рекой. Кто-то куда-то ехал в этой ночи со своими заботами и мечтами. Я ещё долго стоял под навесом у входа в дом, прислушивался к ночи и размышлял над вечной проблемой: для чего я живу в этом мире.
«Чёрные менты» стали приходить всё чаще, это была новая порода блюстителей порядка. Они были опытными следопытами, быстро вынюхивали воров или грабителей через стукачей, проводили обыски, а собрав драгоценные вещественные доказательства, отпускали тех восвояси: им свобода, а ментам улов.
Перед ними на столе горкой лежали золотые кольца, серьги с драгоценными камнями, какие-то ожерелья, дорогие заколки для галстуков и всякая другая не нужная мне мишура. Эти два мента наведывались к нам довольно часто и считали нас своими, даже не предполагая, насколько они нам были противны – иногда руки так и чесались проехаться по их дружелюбным рожам. Продавали они всё оптом, но никто из нас ничего этого не покупал – не хотелось пачкаться, быть может, в чьей-то крови. Из города приходило несколько человек, которые за относительно небольшие деньги забирали товар и исчезали. А менты отправлялись в свои семьи, как заботливые кормильцы.
– Грохнуть бы таких мудаков, Марк, и жалости бы никакой не было!
Швейцар посмотрел поверх меня и сказал в никуда:
– Обязательно грохнут, рано или поздно, не своим делом занимаются!
Ему я всегда верил.
Вопли о пощаде раздавались на всю округу, но Марк был непреклонен и всё новыми ударами ног загонял свою жертву под низкую легковую машину. Тот пытался пошустрее вылезти с другой стороны, но быстро это сделать ему не позволяла горячая выхлопная труба, которая тянулась от двигателя по всему днищу машины. И как только с другой стороны появлялась голова жертвы, на неё обрушивался очередной удар с возгласом:
– Откушай, крыса вонючая!
После многолетнего перерыва Марк с какого-то расстройства выпил, и тут приехал на новой машине этот мент с добычей. Из-под машины неслось:
– Я тебя засажу!
Отчего Марк ещё больше распалялся:
– Это я тебе засажу! – и пытался всеми силами выковырять свою жертву из-под транспорта.
Я подскочил к нему сзади и, обхватив руками, повис на нём, пытаясь предотвратить, как мне казалось, непоправимое, но он смахнул меня одним резким поворотом корпуса: