Стеклянные крылья - стр. 23

Петер вымотался. Последние три недели он, помимо того, что посвятил множество часов собственной практике и консультациям, трудился над лекцией – на следующей неделе его пригласили в Амстердам. Ведущий мировой конгресс по психиатрии, его позвали в качестве key note speaker[6]. Прекрасная возможность представить свои теории о новых медикаментозных методах лечения самоповреждающего поведения. Ему нужны надежные, задокументированные результаты исследований, а такие исследования стоят денег. Конгресс – шанс быть увиденным и услышанным нужными людьми, возможность приобрести входной билет в международную суперлигу ученых. Кроме того, его доклад напечатают в виде статьи в престижном медицинском журнале – The British Journal of Psychiatry. Еще одно перо на шляпе. Но над этим текстом он тоже много трудился.

Правда в том, что он всю жизнь много трудился.

Одним людям все достается легко: апельсины падают с деревьев им в тюрбаны, а новые возможности открываются перед ними каждый день. У Петера было не так. В школе он не был ни самым умным, ни самым высоким, ни самым симпатичным; он не блистал ни в спорте, ни на сцене. Девочки быстро переросли его на целую голову и никогда не смотрели вниз. Но у Петера было одно качество, благодаря которому учеба в школе и университете увенчалась успехом. Он много и упорно трудился – никогда не падал духом. Сопротивление было своего рода топливом, благодаря которому он лишь прикладывал больше усилий. А теперь его труды стали приносить результат.

Он поскреб тарелку – звук вышел зубодробительный – и пожалел, что не купил шоколадку. Ему требовалось утешение, которое могут подарить только сладости. С самого раннего детства Петер делил дни на три категории, исходя из настроения, и не бросил эту привычку даже после в общей сложности восьми лет учебы в медицинском, ординатуры, специализации в психиатрии и получения ученой степени.

Сегодня, ясное дело, тройка: серость и дурные мысли, не подчинившиеся, когда он их прогонял.

Интернет-издания подробно описали, как ее нашли голой и искалеченной – именно последнее слово употребляли чаще всего – в фонтане на Гаммельторв. Фотографий пока не было, но Петеру они были не нужны – он и так помнил ее широкие скулы, дряблую кожу на руках, ее мокрый, жадный рот. От этой мысли у него внутри все скрутило. У него не было ни малейшего желания воскрешать все это в памяти.

Он отнес посуду на кухню, где в стальных и черных глянцевых поверхностях отражались его редеющие волосы и потный лоб. Он рано поел и мог еще пару часов поработать. Или сначала в ванную?

Он прошел в гардеробную, где уже лежал раскрытый чемодан, ожидая, когда его соберут к поездке в Амстердам. Разделся и бросил одежду в корзины для грязного белья – темное отдельно, светлое отдельно, – после чего ступил на подогреваемую плитку ванной комнаты. По телу лилась теплая вода, пенилось мыло. Петер подставил лицо струям и заставил себя расслабиться.

Осенью Копенгаген особенный. Отсутствие света, нехватка воздуха. Город отказывается обращать внимание на погоду, как будто ему слишком больно смириться с тем, что лето прошло. Порой низкое давление и безнадега уступали место погожему дню – чистому небу и расцвеченным кронам деревьев. Но не сегодня.

Йеппе смотрел на темные деревья Цитадели и поднял воротник, прячась от дождя. Обход домов вокруг Гаммельторв ничего не дал, а неработающая камера на Тегльгордстреде лишила их возможности отследить, откуда приехал преступник. Однако криминалисты были вполне уверены в том, что грузовой велосипед наверняка новый, возможно, брендов Winther, Bullitt или Acrobat. Это не разглядеть на видеозаписях – нечетких из-за дождя, – а пока его коллеги изучали продажи этих брендов за последние три года. Вполне возможно, велосипед старый, Йеппе особо ни на что не надеялся. Предполагаемое место преступления он поместил в радиусе нескольких километров от того места, где нашли труп. На грузовом велосипеде далеко не ездят. Особенно с трупом.