Стеклянная шестерёнка - стр. 3
– Грохнули, что ли, кого на этом вашем производстве?
– Да не-е-е, – махнул рукой Джеймс. – У нас бывает, на кого-нибудь чего свалится, или в шестерёнках перемелет руку – случается. А тут сам главный инженер взял да по пьяни и свалился с верхних подмостков. Говорят, лицом вниз грохнулся и до того обезобразился, что в закрытом гробу хоронили. А ведь везунчиком считался. Вот и не упокоится никак от досады.
Джеймс окликнул официантку и заказал не что-нибудь, а виски. Он с осторожностью глянул на Винса, не запротестует ли тот, но его новый друг и бровью не повёл… так можно было бы сказать, если бы его брови не скрывались за большими очками.
– Почему он везунчик? – спросил Винс.
– Так женился на дочке самого Вильямсона! Недолгим оказался брак. Фортуна переменчива! Твоё здоровье, брат!
Джеймс с удовольствием опустошил стакан смакуя на губах последние капли. Наверное, окажись его собеседник бандитом, Джеймс за такое угощение всё равно считал бы его лучшим другом и самым замечательным человеком в мире.
В это время официантка оставила поднос и села за старенькое пианино. Музыкальные выступления привносили в этот паб частичку солидности, и местная публика чувствовала себя причастными к высокой культуре дорогих салонов и мужских клубов. Пианино страшно фальшивило. Очевидно, его никто не настраивал уже много лет. Но Мэгги вполне приноровилась извлекать из скрипучих клавиш осмысленные мелодии, да и местная публика не то чтобы разбиралась в музыке.
Голос у Мэгги тоже оказался скрипучий, как несмазанные петли, – под стать пианино, – но к нему быстро привыкали, и посетители всегда хлопали ей в благодарность за развлечение.
– «Человек с разными глазами»! – объявила Мэгги песню.
Все заинтересованно придвинулись: «Что-то новенькое».
Когда Мэгги начала петь, Винс прыснул в кулак. Что ж, и такие песни слушают. Если отбросить форму и исполнение, Мэгги повествовала в общем-то занимательную историю про частного детектива, чьей отличительной чертой были глаза разного цвета. Или он был юристом? Поди-разбери. Слова в песне звучали настолько торжественно и вычурно, что слушателей вовсе не волновала суть исполняемых куплетов. Они пришли сюда выпить и насладиться музыкой – любой.
Когда Джеймс вышел из паба, то чувствовал себя самым счастливым человеком на земле. Он распрощался со своим собеседником, выразив горячую надежду на новую встречу, и, покачиваясь, поплёлся к дому.
Прежде чем сойти с Центральной улицы в тёмный переулок, Джеймс в последний раз обернулся, чтобы махнуть рукой в знак закадычной дружбы, но Винс уже скрылся из виду. Внезапный порыв холодного ветра пробрал до костей. Это на миг отрезвило, и Джеймс подумал:
«Если он может столько потратить на выпивку, то зачем ему вообще работать на фабрике?»
«Сыщик» Джеймс икнул, пожал плечами и отправился назад в свою привычную жизнь.
Ветер подхватил сухой лист с дороги и погнал его дальше по блестящей поверхности одной из главных улиц Гласстона. Догнал неспешно едущий экипаж, пролетел меж копыт двойки лошадей, взметнул их гривы. Затем поспешил дальше, взметая лист над вечерним городом.
Ярче всего светились газовые лампы в каменных тучных домах на окраине Гласстона, куда почти не добирался смог промышленных районов. В длинной веренице скверов на Грин-стрит одинокие фонари золотили мокрые скамейки и колонны беседки. Ветер понёс свой лист туда. Мимо ресторанов и мужских клубов, театров и кабаре, магазинов и гостиниц. Обогнул музыкальную башню с часами, внутри которой заворочались шестерёнки. Молоточки пропели мелодию десяти часов, а латунные фигурки танцующей пары закружились под циферблатом.