Статус: все сложно - стр. 35
Наш заказ официанту всегда один и тот же. Привычка? Нам приносят утиную грудку с брусничным соусом для Мистера М и пасту с трюфелем для меня.
- Людмила, ты же понимаешь, что для тебя я делаю исключение? - хитринки в глазах.
- Ты про ресторан?
- И про мое время.
- Иногда ты так занудничаешь.
- Зато, насколько я помню, всегда угощаю ужином.
- Теперь я буду называть тебя Мистер Щедрость, - нанизываю превосходные капеллини аль денте с тонкой стружкой трюфеля и отправляю в рот. Блаженство.
- А до этого как называла?
- Мистер М. - Он откидывается на спинку стула, но никогда не складывает руки на груди.
- Интересно. А у Глеба? Есть прозвище?
Как всегда в самую точку. Больную и нарывающую. Только он надавливает аккуратно и мягко. И это всегда мне в нем нравилось.
- Нет, ему я так и не придумала.
- Хотела бы?
- Да.
- Давай придумаем сейчас?
- Хм… а можно просто Навицкий?
- Можно. Но ты же понимаешь, что это не решение?
- А что решение?
- А что для тебя проблема?
- Ненавижу, когды ты так говоришь! - Мистер М засмеялся. Ему нравится, когда мы с ним так общаемся, словно между нами нет условностей и обязательств. Просто два человека обсуждают общую тему.
- Ты чувствуешь ненависть не ко мне, а к моим словам. Они задели тебя?
- Твои слова. Твой вопрос.
- Его повторить?
- Нет. Что для меня проблема, - тихо произношу я, - Проблема в самом Навицком. Он предлагает поиграть, - ухмыляюсь. - Есть такая игра, дурацкая, “Правда или действие”. Мы задаем вопрос друг другу и отвечаем на него, если нет, то выполняем действие. Любое, он подчеркнул.
- Ты сомневаешься, - утверждает мой Мистер М.
- Я боюсь, что станет больно. Снова.
- Людмила, нельзя избегать боли. Надо учиться ее проживать.
- Зачем?
- Боль - это тоже чувство, - резюмирует он.
- А если я не хочу больше чувствовать?
- Что ж, это твой выбор. Но проблему это не решит. А вообще, ты снова пытаешься вытянуть из меня совет, что тебе делать. - Его голос звучит немного грубо.
- Так нельзя? - улыбаюсь и пытаюсь свести все в шутку.
- Нет, - его улыбка, что когда-то меня и покорила, расположила к себе. И где-то внутри я поняла, что только ему и могу довериться.
Первый раз мы с ним встретились за столиком в кафе. В то день с неба падали мелкие капли дождя. Они превращались в наледь. Ее можно было увидеть на листочках деревьев, что еще держались на ветках из последних сил. Машины были покрыты этой глазурью, а дорога под ногами похожа на хрусталь. Стоял декабрь. В том году он был бесснежным.
На душе мне было так же холодно и промозгло, как и на улице. И я вся будто состояла из разбитого хрусталя, что при малейших признаках тепла просто растает. Стечет тонкой струйкой куда-то под ноги. А безымянный пешеход пройдется по ней, мокрые следы будут тянуться еще долго.
В кафе уже развесили новогодние украшения. Но они не приносили мне радости. Не радовало вообще ничего. Сплошной серый цвет, равнодушие и апатия поселились внутри, наводят свои порядки, командуют. Ни один лучик света не разобьет эту твердую стену из обиды, боли и разочарования.
Я села за дальний стул. Ждала его. И гадала, как же он выглядит на самом деле.
Он зашел практически сразу за мной. Высокий, красивый. В него можно было бы влюбиться. Он легко смахнул с себя те капли дождя, что крупными слезами цеплялись за ткань его пальто. Действия обычные для других, завораживали меня и не позволяли отвести глаз.