Становясь легендой - стр. 40
– Что за бред!? – пророкотал Валдис, пробегая глазами статью. – Конево не могло сгореть, я там был, когда все кончилось!
– Как можно врать о том, что погиб целый город, когда он стоит целый!? – Есень выхватил у воина газету и стал читать.
Статья была на первом листе, с картинкой, как и предсказывал бард. На ней была зарисовка: обгоревшая вывеска трактира. Есень узнал в нем место, в котором выступал.
– Боги милостивые! – воскликнул толстый музыкант, чуть не выронив газету из рук. – Я знаю эту вывеску! Видите большой скол на левой стороне!? Этот скол появился из-за меня, я ее уронил… Тот, кто это рисовал, видел все своими глазами… Выходит, все правда… Конево сгорел!
– Нашли десяток свидетелей, торговцев с кораблей, – продолжил Акива. – Они говорили, что леннайи отпустили их с товаром, чтобы передать послание королю. А послание такое: нелюди хотят вернуть себе свои земли, и будут уничтожать всех, кто посмел там поселиться! И что же? Наш король устроил совет еще вчера, а сегодня в полуденной газете объявили о том, что каждый подозрительный нелюдь будет выслан из столицы. Обыски и расследования уже начались.
– Но ведь это ложь! Чистейшая ложь! Это нелюдей убивали, их вязали и уводили в трюмы кораблей, как рабов на Охмарагу! – воскликнул Есень. – Где же тут война!? С кем!?
– Все, что я знаю, так это то, что «детям ночи», как они их называют, или лунным леннайям эта земля даром не сдалась, их родина далеко отсюда! – воскликнул Акива. – Если кто и мог это устроить, то только лесные!…
Рыжий леннай сжал пальцами тонкую переносицу, зажмурившись.
– Даглан, будь ты проклят!… Не сиделось тебе на месте!
Валдис вспомнил вчерашний разговор нелюдя с наемником по имени Ворон, о том, что у Акивы был близкий друг, который мог быть связан с повстанцами, и который отправил рыжему на попечение скрывающуюся наследницу из северных лесов.
– Лесников там не было, – успокоил он Акиву. – Я пробыл там две недели и точно знаю, что лесные леннайи даже не приближались к Конево.
Сзади к Акиве подошла одна из служанок и дернула его за широкий рукав белоснежной рубашки.
– Чего тебе!? – взвился нелюдь, оборачиваясь.
– Ваша племянница спрашивает, можно ли ей выйти из комнаты и погулять? – робко произнесла служанка, леннай-полукровка.
– Можно ли ей выйти!? – голос Акива стал похож на крик кота, которому прищемили хвост. Нелюдь схватил газету на столе и сунул ее изумленной служанке. – Отнеси ей это, и пускай девчонка сама решает, хочет она выйти погулять или нет! Проклятье, беды так и сыплются на мою голову!…
Акива уже отошел от стола Валдиса и Есеня и подозвал другую свою служанку.
– Глаша, свет мой, принеси той настойки… как бы у меня опять не начались мигрени!
Военный с бардом переглянулись. В глазах напротив каждый из них прочел собственные мысли: опасные времена наступают в Нейвере.
Послушник
"Люди-змеи, яркоглазые леннайи, толстые слевиты? Ха! Проклятые южане, никогда не знавшие настоящих лишений, не видевшие снега и не чувствовавшие голода, – вот, кого на самом деле стоит опасться Церкви! Боги никогда не были нужны им по-настоящему" – со слов семьдесят седьмого патриарха Маттемео.
– Мартин!!! Кто-нибудь видел этого несносного мальчишку!? Дьявольское отродье, попадись он мне!…
Старый иеродьякон, худой и сморщенный старик с козлиной бородкой, летал по монастырю разъяренной фурией. Его черная ряса, висящая на костлявом теле, как тряпка на пугале, развевалась во все стороны, так что все могли видеть дыру, красовавшуюся ровнехонько на заду почтенного старца. Через нее открывался вид на поношенное нижнее белье, сшитое из старых занавесок в блеклый цветочек.