Станцуй со мной танго - стр. 43
- Приходите к семи в «Городок», там как раз утренняя группа будет заниматься.
- Обычно я в это время под душем медитирую.
- Вот какая вы упрямая! Сами же понимаете, что для лечения души нужны хороший психолог и йога.
- То есть Виолетта.
- Тетя Саша, не темните. Я же чувствую, что вас что-то мучает.
- Прямо не знаю, как сказать… Лора, ты помнишь, я просила Виолетту помочь сыну моей подруги?
- Ну да. Скворцову.
- Я знала, что он на йогу не пойдет, да и к психологу тоже. Поэтому попросила устроить шоковую терапию. Чтобы парень встряхнулся, понял, что есть жизнь, музыка, танцы. Танго как нельзя лучше подходило.
- Близость женского тела, движения полные страсти и все такое. Здорово было придумано.
- Что случилось на этих танцах?
- В смысле?
- Не было ли продолжения?
- Тетя Саша, - девушка немного помолчала.– Вы же знаете...
- Да знаю я, Лора. И сама не верю, что с Виолеттой такое могло произойти.
- Не могло. Мы же любим друг друга, и она не стала бы…
- Ты прости меня, старую. Говорю же, самой помощь нужна.
- Виолетте что-нибудь передать?
- Нет, ничего. Не будем еще и ее тревожить глупыми домыслами старой кашолки.
- Вы совсем не старая.
- Ну да. Молодая кашолка, - грустно усмехнулась Александра Михайловна.
- До свидания, тетя Саша. Мы с Виолеттой очень вас любим.
- И я вас, девочки.
Положив трубку, Александра немного посидела, глядя в никуда.
- И я вас, девочки, - повторила она и взяла на руки кошку, которая, чувствуя, как хозяйке плохо, напряженно следила за ней в течение всего непростого разговора. - Вот моя терапия. Правда, Мусенька?
Кошка урчала и сладко щурилась, когда Саша рассеянно гладила ее по черной шерстке.
Доктор Звонцова, только что вышедшая из двухмесячного отпуска, впервые увидела Виолетту в больнице. Как она узнала от дежурной медсестры, черноволосая худенькая девушка поступила в отделение более десяти дней назад, но никто из родных к ней так и не пришел, и ела она лишь то, что приносили из больничной кухни. Из одежды - халат и ночная рубашка, от которых, как и от постельного белья за версту несло хлоркой, под кроватью плохонькие кроссовки, а в шкафу куртка и спортивный костюм. Тоже никакие.
- Бродяжка что ли?
- Да нет. Родители есть. Когда ей операцию делали, им звонили. Так они заявили, что у них дочери нет. В палате говорят, они Вету из дома выгнали, - и наклонившись ниже, чтобы слышала только доктор, прошептала: - Виолетта из этих, ну, которые … лесбиянки.
Александра как-то очень остро почувствовала одиночество этой молодой женщины.
Ее коробили насмешливые и осуждающие взгляды больных, которыми те провожали Вету, стоило ей выйти из палаты. Злило пренебрежение медсестер и даже нянечек. Сильно задевало, что и в столовой Виолетта, словно прокаженная, сидела одна.
Был праздник, кажется Первомай, и, делая обход, Александра оставила на Ветиной тумбочке яблоко. Уже уходя домой, заметила, что девушка к нему не притронулась.
- Ты почему не ешь?
- Оно так сладко пахнет. Летом, солнцем и … детством, - Виолетта взяла яблоко в руки и поднесла к лицу. – Если я его съем, то лишусь и этих воспоминаний.
Много позже, когда Виолетта отучилась на психолога, куда пошла прежде всего для того, чтобы разобраться в себе, стала заниматься йогой, где познакомилась с такой же одинокой Лоркой, она вспомнила об этом яблоке.