Стальные посевы. Потерянный двор - стр. 24
– Звучит сказочно, – без смеха оценил Бланш.
– Да, то‑то и подозрительно. Ферроль никогда не был прост, с чего бы ему стать таковым сейчас? Ты, Бланш, не успел понять, что у Руперта на уме?
Бланш всерьез задумался, даже нахмурил брови, – искал в памяти мелочи, которые раньше не учел.
– Я думаю, – протянул он, – Ферроль тоже отправится в Горм в скором времени. Мне показалось, он планирует поездку тайно. Я однажды спросил его – тогда‑то у меня и появилась мысль, что я хочу найти свой народ, – а он, считайте, ничего и не ответил.
– А это уже что‑то, – одобрительно закивал Озанна. – Меня порядком утомили наши беседы. Я бы удалился ко сну. Ода?
– Я тоже скоро пойду.
– Если желаете, я могу поспать снаружи, – предложил Бланш.
– Можешь остаться, я сплю чутко. – Озанна улыбнулся, не без угрозы пробежавшись пальцам по ножнам меча. – Мне так даже спокойнее: если надумаешь дать деру и привести к нам облаву, я хотя бы услышу, что ты встал и направился к выходу.
От его шутки Бланш печально скривился, и Озанна хлопнул его по предплечью, подальше от холки, – он не был уверен, что для горбуна безболезненны подобные прикосновения к спине.
– Выдохни, Бланш. Если ты добрый человек и ни в чем не соврал, тебе нечего опасаться.
Их путь втроем давался ловчее и даже отраднее. Будто побег неожиданно превратился в гуляние, иногда они забывали о своих невзгодах и проводили время как обычная молодежь. Принц, принцесса и комедиант забывали о том, как разношерстно выглядит их собрание, и довольствовались жизнью настолько, что реальность порой давала им звонкую пощечину. Или просто насмехалась, потому что могла себе позволить. Дважды они заставали в деревнях ярмарку – конец осени был порой распродаж собранного урожая и закупок на зиму. Тут и там коптили печи, разнося ароматы еды. Тогда Озанна пошутил, что лучшее в большинстве людей – то, что они делают.
– Я видел весьма пренеприятных хмырей, которые ухитрялись мастерить дивной красоты предметы. И так уж повелось, что самая аппетитная еда получается у сомнительно пахнущих кухарок.
Бланш добыл в состязании на ловкость приз – корзину, полную яблок, тыкв и кабачков, и венок из ягод и колосьев, с которыми по чьему‑то дурновкусию перемешались пожухлые цветы. Бланш, поклонившись, преподнес его Оде, и она, счастливая, танцевала в своем некоролевском венце с другими девушками. Озанна на миг подумал, что хотел бы остаться здесь и таким – и с ними: его прекрасной сестрой и так вовремя нашедшим их Бланшем. Как вдруг какой‑то высокий местный детина с огромными руками наклонился к Озанне и сказал:
– Красавица – ваша сестра!
Не найдя подвоха, Озанна согласился. Воодушевившись дружелюбной реакцией, парень продолжил:
– На вид – что принцесса.
У Озанны пересохло в горле, и он повернулся к собеседнику:
– Откуда вам известно, какова принцесса?
– Так все говорят, как она красива.
– Хм. А кто вам сказал, что я ее брат?
– Так вы вместе все время. Не жених же вы ей, брат-защитник. – Парень сначала растерялся, но после указал на белый щит, изображенный на котт-д-арме Озанны.
– Не жених.
– А этот убогий… – Парень понизил голос и махнул в сторону Бланша. – Ей тоже никем не приходится?
– Нам пора, – коротко ответил Озанна и направился к сестре, чтобы вырвать ее из цепочки танцующих и увести подальше.