Сталинград. Том пятый. Ударил фонтан огня - стр. 12
– И ты, желторотый, поверил? Дура-ак, – Ханс по-свойски потрепал его по плечу. – Враньё. Это, что им – дьяволам…больше досталось. Брось, не горюй. Знаю, вести точные, через штаб…скоро нам доставят в Сталинград чешских-венгерских шлюх.
– Иё-хо-хо-о! – Ренер звонко хлопнул себя по ляжкам. – Вот это новость, золотые слова! Жить, воевать хочется! Знал я одну чешку из пражского кордебалета…Выше других задирала ноги…
– И шире, дружище! Я угадал? Аха-ха-хаа!..На этом алис. – Ханс посуровел лицом. – Довольно, теперь о деле, проверил?
– Так точно.
– Двигатель перебрал? И как?
– Как в аптеке, мой командир. Разве не слышите, как урчит наш зверь?
– Ох, Вим… – Юрген осуждающе покачал головой. – И когда ты перестанешь хвалить себя, парень?
– У меня правило, унтерштурмфюрер. Себя похвалю, вы поругаете, вот и баланс получается.
– Ну ты и пройда, Вим. Хоть юзом, хоть на пузе, а провернёшь своё. Так, что у нас на часах? Дьявол, так и знал! – Он сердито зыркнул в сторону пехоты. По площади сновали офицеры; развевая полами шинелей, прошли военврач и два фельдшера. По периметру плаца выстроились плотные шеренги автоматчиков.
Ханс потемнел лицом, кривя непослушные губы, хрипло сказал:
– Scheibe! С обедом опять…полная хрень! Опять не по расписанию! Вот так, мы позорим и развинчиваем по болтику-гайке наш немецкий порядок. Это ж азбука войны, Вим: солдат лучше воюет и готов умереть за своих вождей, когда он обут, сыт и согрет! А мы всё ждём и слушаем на голодный желудок эти трескучие тирады залётных паркетных крыс! Оно понятно: надо же что-то рапортовать в Берлине о Сталинграде! Красиво не приврать, историю не рассказать.
Юрген Ханс не стесняясь в выборе слов, (благо рычал танковый двигатель) обложил руганью важного представителя аппарата главного гауляйтера Германии Иозефа Геббельса. Прилетевший со своей ретивой пропагандистской сворот, генерал Ханньо Хассе – бритвоглазый, кровожадный палач от идеологии, по прозвищу Ядовитая Змея, был красноречив и придирчив к боевым офицерам; высоколобый и респектабельный, чинный в движениях, он при этом в мгновение ока преображался, как учуявший дичь охотничий пёс. Делал стойку, показывал хищный оскал и «готов был рыть, любой глубины и сложности сурчиные норы», вразумлять и карать «оступившихся»…Словом полностью состоял из деталей и шестерёнок Третьего Рейха, с мозгами проштампованными в Рейхсканцелярии, а соответственно был обречён отстаивать нацистские ценности, свастико-факельную мечту о новом Мировом порядке Тысячелетнего Рейха.
Унтерштумфюрера СС Юргена Ханса он отчитал, как мальчишку. Взрыв негодования у столичного генерала вызывало банальное отсутствие у того чёрного форменного галстука.
– Тысяча залпов чертей! Почему вы, боевой офицер СС!..и без галстука? Молчать! Неудивительно, что мне постоянно приходиться кого-то отчитывать, если такие, как вы…подаёте плохой пример. Молча-ать! Две тысячи залпов чертей! Откуда, я вас спрашиваю, возьмётся уважение к нам армии-победителей…Если мы позволяем себе, чёрт побери, так выглядеть! Это позор, упадничество унтерштурмфюрер! И я буду категоричен в разговоре с вашим начальством!
Правды ради, следует заметить: Юрген Ханс действительно носил лишь чёрные кашне. Это устраивало фон Дитца, но взбесило генерала Ханнью Хассе. Его речь клокотала гневом, однако Юрген, человек неробкого десятка, никогда не имел в батальоне амплуа смиренного труса. Он был храбрый, решительный боевой командир танковой роты, не раз смотревший смерти в глаза. И потому дал твёрдый ответ: