Стакан наполовину - стр. 19
– Он шпион! Засланец! Подсадная утка! Он сдаст нас с потрохами! – кипел вояка.
– О, Господи… Эрми, уймись, – профессорская длань совершила классический жест «рука-лицо».
– Не уймусь! Он агент – и точка.
– Агент – не агент… Это не имеет никакого значения, понимаешь?
– Не понимаю и понимать не собираюсь! Он пытается нас использовать, у него есть какое-то задание, говорю вам! Я до его величества дойду, ей-богу, если вы мне не верите!
– Он, кстати, завтра заедет. Не Бог, конечно, а величество. Может, не станешь тут мордобитие устраивать?
– Ну уж нет. Я выведу его на чистую воду! Или пусть сдаётся. И признаётся, что он агент.
Зборовски был в курсе истории появления Сью на Ярре, и потому просто покачал головой. Эрми явно не остановить – он закусил удила. Виньярд тоже сдавать назад не собирался – он скинул джерси и разминался, демонстрируя татуированный торс, перевитый тугими жгутами крепких мышц. Ректор засмотрелся на странный узор татуировок и поймал себя на том, что его мозг пытается обработать увиденное сразу в десятке известных знаковых систем, и как будто что-то начинает складываться, но это было слишком похоже на шизофрению, и потому Зборовски плюнул и сказал:
– У тебя пять минут, Эрми. И не секундой больше – иначе я сам вызову тебя.
Рефери вывел бойцов в Круг.
– Конфликт между мистером Эрми и мистером Виньярдом. Мистер Эрми считает, что мистер Виньярд – вражеский агент и использует Академию в корыстных целях, а мистер Виньярд…
– А мистер Виньярд считает, что мистер Эрми ведёт себя неприемлемо, – отчеканил Сью.
– Конфликт можно разрешить без поединка?
– Пусть он сознаётся и назовёт своего хозяина! – рявкнул Эрми.
– Пусть он перестанет постоянно рявкать и начнёт разговаривать как человек. Это будет нормально, – откликнулся Виньярд.
Не вышло у них с примирением. Сью чувствовал себя максимально странно – культурный шок был весьма глубоким. Он и представить не мог, чтобы где-нибудь на Земле учитель и ученик дубасили бы друг друга всерьёз. Такого рода столкновения сродни сексуальным отношениям между преподавателями и учащимися – нечто запретное и преступное, несоответствующее этике педагогики.
Но вот теперь этот матёрый ветеран со злобной рожей и крепкими кулаками готовился задать ему перцу! Деваться некуда! Ударил гонг, и Эрми устремился в атаку. Он работал в классической яррской манере – как её понимал Сью. Атака, агрессия, натиск. Как можно большее количество мощных ударов за отведённый промежуток времени – и противнику просто некогда будет строить коварные планы и финтить.
А Сью и не собирался финтить и строить планы. Он собирался не дать тренеру угробить себя, и при этом не потерять лицо. Потому выбрал жёсткую тактику. Ни шагу назад! Каждый удар бывшего сержанта натыкался на хлёсткий блок – ребром ладони, предплечьем, твёрдой как деревяшка голенью.
Зборовски, наблюдая за поединком, оценил молниеносную реакцию Виньярда, и тут же вспомнил свою первую с ним встречу и муху, пойманную на лету двумя пальцами.
Эрми не был мухой, и уже битых две минуты осыпал студента градом ударов, а тот стоял в центре Круга будто каменный, лишь слегка поворачиваясь вслед за своим противником. И снова Сью даже не сжал руки в кулаки. В ответ на мощные панчи ногами по верхнему ярусу ему, правда, пришлось всё-таки нырять и уклоняться, потому что блокировать в этом случае натиск вояки, который был раза в два тяжелее, представлялось неразумным.