Срединная Англия - стр. 13
– Не знаю. Если и да, то в Зеленой комнате.
– А тебе к ним не надо?
– Позже. Спешить некуда.
Соан позвал Софи – для моральной поддержки в том числе – поприсутствовать на публичной дискуссии между двумя маститыми романистами, англичанином и французом, которую Соан должен был вести. Лайонел Хэмпшир, англичанин, был в некотором роде знаменитостью – по крайней мере, в литературных кругах. Двадцатью годами ранее он опубликовал роман, за который получил Букеровскую премию, и заработал себе на нем репутацию, – “Сумерки выдр”, щуплый томик, заключавший в себе в основном мемуары и отчасти вымысел и более-менее сумевший запечатлеть дух своего времени. И пусть ничто из написанного им далее не достигло такого же успеха (последнюю работу, причудливый экскурс в феминистскую научную фантастику под названием “Фаллопия”, литературная пресса недавно разнесла в пух и прах), его это, похоже, попусту не тревожило: почтения, каким был окружен давний призер, хватало, чтобы его прибыльная карьера оставалась на плаву, а сам он держался как человек, чьи лавры уверенно обеспечивали ему на чем почивать.
Писатель-француз по имени Филипп Альдебер, напротив, был величиной неизвестной.
– Кто он такой? – спросила Софи.
– Ой, не волнуйся, я начитал, – сказал Соан. – Там у себя большая звезда, судя по всему. “При-Гонкур”, “При-Фемина”. Написал двенадцать романов, однако лишь парочка издана здесь – сама знаешь этих британцев: не ценят они, когда на землю Диккенса и Шекспира заявляется Джонни Иноземец и учит их, как это делается.
– Нервничаешь как ведущий? – поинтересовалась Софи.
Событие организовывали совместно факультеты французской и английской словесности. Соан ныне был самым молодым сотрудником второго, пока простой лектор, но вообще-то, раз он уже писал для “Нью стейтсмен” и “Ти-эл-эс”[13], его сочли подходящим для такой встречи, предназначенной и для широкой публики, и для педагогов, и для студентов.
– Немножко, – признался он и поднял бокал. – У меня это уже третий.
– Не очень понимаю название, – сказала Софи, глядя на листовку, лежавшую между ними на столе. Она гласила, что тема сегодняшней дискуссии – “Беллетризация жизни. Жизнь как беллетристика”. – Что это означает?
– А мне откуда знать? У тебя два писателя, у которых ничего общего, кроме грандиозного мнения о самих себе. Надо же было как-то это назвать. Оба пишут художественную прозу. Оба пишут о “жизни” – ну или о своей версии ее, так или иначе. Не очень понимаю, можно ли вообще промахнуться с таким вот названием.
– Видимо, нет…
– Слушай, к девяти все закончится, и я на девять тридцать забронировал столик. Строго на нас двоих.
– Тебе разве не полагается ужинать со всеми остальными?
– Придумаю отговорку. Я с тобой хочу побыть. Сто лет не виделись. И ты такая бледная!
Лекционный зал набился почти под завязку: публики набралось под двести человек. Судя по всему, несколько студентов все же явились, но терпеливые, предвкушающие лица вокруг Софи были в основном пятидесятилетние или старше. Со своего места в верхних рядах она глядела на сцену поверх моря седых шевелюр и лысин.
На сцене расположились четверо выступающих – Соан, двое знаменитых писателей и лектор с французского факультета, приглашенный, чтобы переводить ответы мсье Альдебера на английский для собравшихся и нашептывать ему перевод на французский вопросов, задаваемых Соаном. Ведущий и переводчик казались встревоженными, писатели же выжидательно улыбались публике. После нескончаемых вступительных слов ректора поединок начался.