Спутница по июньской ночи - стр. 28
Вера Николаевна вышла к реке и с высокой набережной увидела глубокий простор приамурской поймы, пронизанный легкой голубоватой дымкой. Внизу, вдоль берега, громоздились грязно-серые льдины, выброшенные на камни мощным течением реки. Лёд был – вчерашним днем, голубой простор до отрогов Малого Хингана – днем сегодняшним, а высокое, безмятежное небо с кофейным шаром над сопками – всей будущей жизнью.
Рядом с Верой Николаевной остановились женщина и мальчик лет шести. Мальчик был в аккуратной курточке и джинсах, от чего казался потешно взрослым. Видимо, продолжая разговор, он серьезно спросил мать:
– А солдаты носами ходят?
– Носами? – удивилась мать. – Почему носами?
– А почему ротами ходят?
Вера Николаевна тихо засмеялась, распахнула плащ и медленно пошла по набережной в сторону стадиона.
II
В ресторане Вере Николаевне не понравилось, и она почти сразу раскаялась в том, что пришла. Начать с того, что их заперли в какой-то маленький банкетный зальчик, один из тех, которые давно и прочно именуют по всей стране «розовыми» и «голубыми». Трудно вообразить что-нибудь пошлее этих наименований. Было тесно, душно и отвратительно пахло из раскрытого окна с видом на мусорный контейнер.
Веру Николаевну усадили рядом с именинницей, Марией Александровной Семухиной, женщиной нервной и разговорчивой, большой любительницей «резать правду-матку». С другой стороны устроилась Тоня, добровольно взявшаяся сообщать Вере Николаевне все самые последние новости. Доброе, раскованное настроение, пришедшее к Вере Николаевне на набережной, постепенно улетучилось, и она лишь выжидала момент, когда можно будет уйти, не обидев Марию Александровну.
Разговор, покрутившись вокруг именинницы, постепенно перешел в более привычное, хорошо всем знакомое русло – на медицинские темы. И почти сразу определились два враждующих лагеря, один из которых возглавляла Мария Александровна, а второй хоть и оставался без лидера, но явно поддерживался молодежью.
– Странно получается, – нервно говорила Мария Александровна. – Оч-чень странно… Я не против молодых специалистов, упаси бог: пусть приезжают и работают, кто им не дает? Но прежде пусть они докажут, что умеют работать. Выучить латынь и отличать воспаление легких от катара верхних дыхательных путей – еще не значит быть квалифицированным врачом. Да ведь и латынь-то не знают! Вы посмотрите Тонины рецепты, они совершенно безграмотны, на уровне какого-нибудь деревенского коновала. Да и у других не лучше…
Почти каждый воспринял это «других» на свой собственный счет. Неприятно кольнуло и Веру Николаевну.
– Можно отлично знать латынь и оставаться бездарным доктором, – обиженно выпалила Тоня и, повернувшись к Вере Николаевне, возмущенно зашептала: – Вот она, ее принципиальность: готова всем выцарапать глаза только за то, что ее Петеньку попросили из кресла главного хирурга… И правильно сделали. Правильно!
– Маша, – попробовал утихомирить свою распалившуюся жену Петр Иванович, – выбирай выражения…
– Я к чему все это говорю, – гнула свое почтеннейшая Мария Александровна, – страдают ведь в первую очередь наши пациенты…
«Та-ак, – неприязненно подумала Вера Николаевна, – сейчас перейдут на личности и частности: такой-то в прошлом веке обидел такую-то, такая-то в средневековье смертельно оскорбила такого-то… Нет, пора уходить. Пора и честь знать, как говорили сентиментальные чеховские герои, и не менее сентиментальные героини отвечали – как угодно. Хорошие были времена… Сейчас, кажется, взорвется Бездомцев, этот тихий псих…»