Спор на сердце Анны - стр. 2
Но я уже гляжу в сторону двери и вижу пятерых мужчин, разодетых в цветастые шелка. У каждого из них в руках по скимитару, а на головах — по тюрбану. Костюмы османских корсаров.
Они пучат глаза так, что невозможно не смеяться. Но когда я украдкой смотрю на королеву, то замечаю, как она подавляет зевок и добавляет искусственное изумление в свой взгляд.
Ее муж, король Генрих, известен своей любовью к такого рода маскарадам. И сейчас он стоит во главе ряженой толпы, сияя от счастья. Очевидно, он рад, что ворвался в сонные покои жены, привнося в них веселый беспорядок. Никто не обманут, но все оживлены.
Все, кроме королевы.
— Мы прибыли из Галлиполи в поисках сокровищ! — рычит король на османский манер.
Его раскатистый низкий голос отдается приятной волной в моем теле.
— И женщин! — подхватывает другой мужчина. — Нам нужны женщины!
Его кентский акцент совершенно не сочетается с нарядом. Я хмурюсь. Кажется, я его знаю и помню эти золотистые локоны, выбивающиеся из-под тюрбана. А эти синие глаза… Кто же он?
Но вспышка узнавания тонет во всеобщем смехе, и я разглядываю другие лица. Высокого мужчину, который подпирает дверной косяк, я бы узнала, даже если бы он действительно прибыл с другого конца света. Это мой брат Джордж, и он не смотрит на меня.
Зато на меня смотрит король — человек, ради внимания которого все женщины Англии готовы на всё. Но их усилия напрасны, ведь уже почти год им безраздельно владеет моя сестра. И я завидую ей, по правде говоря. Мне в мужья прочат болвана, больше похожего на медведя, чем на мужчину, а король…
Он высокий и прямой, с широкой грудью и крепкими плечами. Его пальцы усеяны кольцами, а узкое лицо озарено ребяческой улыбкой. Я помню, как весной увидела его в Йорк-плейсе на приеме в честь испанских послов и чуть не помешалась от восторга. Казалось, всё моё существо настроено на его присутствие.
Его ярко-рыжие волосы ловили блики от свечей и отливали золотом… Он и сам будто позолоченный. Как церковная икона, созданная для поклонения.
Ох, соберись, Анна, соберись. Нужно вспомнить, как дышать.
Мне бы хотелось, чтобы серые глаза короля задержались на мне подольше, но он уже перевел взгляд на королеву и смело направляется к ней. Он ей не кланяется, не признает ее ранг и высокий род. Никто не допускается в присутствие королевы без поклона, кроме короля.
Они молча смотрят друг на друга, а затем король поворачивается к друзьям. Его движения быстры и решительны.
— Какую возьмем, а?
Мужчины отвечают грохотом затупленных мечей.
— Что насчет этой?
Проходит секунда, прежде чем я понимаю, что король говорит обо мне. Он отбросил попытки имитировать османский говор, и теперь его слова звучат мягко, почти ласково. А его рука тянется к моей, и я вздрагиваю от прикосновения, подобного солнечному свету. От него исходит тонкий аромат гвоздики вперемешку с апельсиновой водой, и он помогает мне подняться, но это лишнее. Ведь я могу взлететь!
Я смотрю на свои пальцы в его ладони и не понимаю… Зачем он это делает? Просто играет со мной?
Королева кладет руку мне на плечо, впиваясь хваткой, похожей на укол иглы. Я прикована к месту, на котором стою, будто нитка, натянутая между ними двумя.
— Я не позволю вам похитить мою фрейлину, — говорит королева без малейшего намека на шутку. — То, что вы делаете, оскорбляет Испанию. И Бога.