Сплетение - стр. 15
Когда она вновь открыла глаза, над ней стоял склонившись человек в форме врача «скорой».
– Вам стало плохо, мадам. Мы отвезем вас в больницу.
Мужчина сказал: «Мадам». Сара только-только приходит в себя, но эта деталь от нее не ускользнула. Она терпеть не может, когда к ней обращаются «мадам». Это слово обжигает, будто пощечина. В офисе все это знают – ее можно называть «мэтр», «мадемуазель», но только не «мадам». Какая она «мадам»? Два замужества и два развода давно уже нейтрализовали друг друга. А еще Сара ненавидит это слово за то, что оно говорит: вы уже не девушка, не мадемуазель, вы перешли в другую возрастную категорию. Ее также бесят анкеты, где надо помечать галочкой возрастную группу, к которой ты принадлежишь. Ей уже пришлось отказаться от замечательной группы «30–39 лет» и перейти в гораздо менее привлекательную «40–49». Сара и не заметила, как к ней подкралось сорокалетие. А ведь ей было сначала тридцать восемь, потом тридцать девять, но вот сорока она никак не ожидала. Не думала, что это наступит так скоро. «После сорока молодости уже нет», – она помнит, как прочитала эту фразу Коко Шанель в каком-то глянцевом журнале и как сразу его захлопнула. Она не успела тогда дочитать продолжение: «Но неотразимой можно быть в любом возрасте».
«Мадемуазель», – немедленно поправила врача Сара и села. Она попыталась встать, но мужчина мягким и одновременно властным жестом остановил ее. Она протестует, говорит что-то о деле, в котором выступает защитником. Дело срочное и очень важное – как всегда.
– Падая, вы поранились. Необходимо наложить швы.
Рядом с ней стоит Инес, сотрудница, которую она сама принимала на работу и которая помогает ей в ведении дел. Она сообщает, что заседание суда отложено на другой день. Она только что позвонила в офис, чтобы перенести ближайшие встречи. Инес, как всегда, действует быстро и эффективно: одним словом, не ассистентка, а само совершенство. Она кажется обеспокоенной, предлагает Саре поехать вместе с ней в больницу, но та отправляет ее обратно в фирму. Там от нее будет больше проку: надо подготовить вызов свидетелей на завтра.
Дожидаясь своей очереди в приемном покое Университетского больничного центра Монреаля, Сара думает, что, несмотря на милое название[12], напоминающее о друзьях-приятелях и даже с намеком на любовные отношения, это не слишком приятное место. В конце концов она встает с намерением уйти отсюда. Не собирается она торчать тут два часа из-за трех шовчиков на лбу, хватит обычной повязки, ей работать надо. Какой-то врач догоняет ее, усаживает обратно на место: надо подождать, пока ее не осмотрят. Сара возмущается, но выбора у нее нет, и она подчиняется.
У интерна, который наконец приступает к осмотру, длинные, тонкие пальцы. Он сосредоточенно задает ей множество вопросов, на которые Сара дает лаконичные ответы. Ей непонятно, зачем все это нужно, она нормально себя чувствует, повторяет Сара, но интерн продолжает осмотр. Нехотя, словно подозреваемая, из которой вытягивают признание, она наконец соглашается: да, сейчас она ощущает усталость. Да и как может быть иначе, когда на ней трое детей, дом, за которым надо следить, холодильник, который надо время от времени заполнять продуктами, и все это при работе на износ?