Спасение в любви - стр. 17
– О боже… Это так необходимо?
– Ладно. Давайте тогда без этого сначала посмотрим все остальное. Вы делали ультразвук этой беременности?
– Я еще ни разу не была у врача, – сказала Пейдж.
Еще один симптом, подумала Мел. Избиваемые женщины из-за страха не заботятся ни о себе, ни о своей беременности.
Пейдж облизнула разбитую губу и ничего не выражающим взглядом уставилась в потолок, пока Мел осматривала ее.
– Хорошо, давайте я помогу вам сесть. Не напрягайтесь. – Мел послушала сердце Пейдж, потом осмотрела ее уши и голову на предмет гематом и содранной кожи. – Пейдж, сломанных костей у вас, по-видимому, нет. Во всяком случае, я ничего такого не вижу. Хорошо бы сделать рентген грудной клетки, поскольку в районе ребер есть болезненные места, но, учитывая, что вы беременны… откровенно говоря, я бы вообще положила вас в больницу.
– Нет. Никаких больниц. Там будут делать записи, а я не могу этого допустить.
– Я понимаю, но все выглядит очень опасно. Насколько сильными были кровяные выделения?
– Не очень. Меньше, чем, скажем, месячные.
– Хорошо, ложитесь на спину и подвиньтесь немного вперед. Я постараюсь быть максимально осторожной.
Когда Пейдж легла, Мел надела перчатки и села на стул. Прежде чем касаться наружных половых органов, она дотронулась до внутренней поверхности бедра.
– Я не буду использовать зеркало, Пейдж. Просто обычный осмотр, чтобы оценить размер матки. Скажите, если почувствуете дискомфорт. – Она вставила ей в промежность два пальца, осторожно прижимая низ живота другой рукой. – Вы знаете, какой у вас срок?
– Около восьми недель.
– Хорошо. Матка соответствует восьми неделям беременности. Когда мы закончим осмотр, я сделаю вам тест на беременность. Хотя, если плод был жив хотя бы день-два назад, тест все равно будет положительным, и о последних сутках много он не скажет. У меня нет аппарата, чтобы сделать ультразвук, но он есть в двух соседних городках, куда можно обратиться при необходимости. Но… лучше не все сразу… – Мел хмыкнула. – Пейдж, вы столько пережили. – Она сняла перчатки и протянула ей руку. – Не могли бы вы снова сесть?
Пейдж послушалась, а Мел села на стул напротив и посмотрела ей в глаза:
– Сколько вам лет?
– Двадцать девять.
– Я понимаю, как трудно в вашей ситуации получить необходимую помощь, но не могу не спросить, пытались ли вы обращаться в полицию?
– Пыталась, – очень тихо ответила та. – Я перепробовала все, что могла. Полиция, запретительные судебные ордера, приюты, переезды, семейные консультации… – Она грустно засмеялась. – Консультации, – повторила она. – Он за пять минут обаял консультанта. – Она вздохнула. – И после этого стало только хуже.
– Да, это понятно.
– Он собирался убить меня. Сегодня, завтра. Со дня на день.
– Он угрожал вам убийством?
– О да. – Она опустила взгляд и тихо повторила: – Да.
– Как вы очутились в Вирджин-Ривер? – спросила Мел.
– Я… я заблудилась. Я свернула с шоссе в поисках места, где можно остановиться и поесть. И заблудилась. Я уже собиралась возвращаться, когда увидела впереди этот город и бар.
Мел вздохнула. Пришло время для жестокой реальности. И дело было не только в том, что жертве насилия трудно написать заявление в полицию, если никого не застали на месте преступления. В половине случаев жертва сама вносит за своего мучителя залог из страха за свою жизнь. И они боялись не зря, избивающие мужья действительно убивают своих жен. Часто убивают.