Сожженные мосты - стр. 39

Дорога петляла по лесу, бросалась то вниз, то вверх. В некоторых местах до деревьев – рукой подать, огонь откроют – ахнуть не успеешь.

– Внимание! – Петров что-то услышал, насторожился.

Защелкали предохранители, патроны в патронники дослали все, выезжая из части. Здесь – не шутки.

Что происходит – стало понятно парой десятков метров дальше по дороге. Они выскочили на верхнюю точку холма, дальше была ложбина – и в этой ложбине попыхивал солярным дымком такой же «Выстрел», а рядом притулился зеленый полноприводный АМО. На «Выстреле» у пулемета дежурил казак. Стоявшие у машин казаки целились в них – тоже услышали, но как только увидели «Егерь», оружие опустили.

– Чебак, – сказал сотник сидящему за рулем старшему уряднику, – на месте стой. Бдительность не терять, может, это ряженые.

Это тут бдительность теряют, а как на Восток в командировку скатаешься – всех и вся будешь подозревать.

– Понял.

– Бдительность не терять, – повторил строго сотник, – если что, уходишь за скат, и оттуда начинаете работать.

– Есть.

Сотник вышел из машины. Поудобнее перехватил автомат, не торопясь, приглядываясь, пошел вперед.

– Здорово дневали, казаки! – поприветствовал он по-свойски стоящих у машины.

– И вам здравия, господин сотник, – раздалось нестройное…

– Старший кто?

Невысокий хорунжий шагнул вперед.

– Хорунжий Суздальский. Кубанское.

Понятно, соседи…

– Сотник Велехов. Донское. Сломались, что ли?

– Никак нет.

– А что?

– Да нычку нашли, господин сотник. Опять спирт[39], тонны три, и стволы. Вывозить надо.

– Не ваш же вроде сектор?

– Наш – не наш. Информация поступила – на реализацию сходили. Если бы через штаб, как положено, – тут этого спирта уже не было бы.

Ага, и еще спирт найденный государство за хорошие деньги принимает. Зачем соседям информацию отдавать?

– Оно так. Сходим?

Хорунжий зачем-то взглянул на часы.

– Зараз можно…

Сотник повернулся к машине, сделал знак рукой – «нормально»…

Идти было непросто – от дороги местность уходила вверх так резко, что приходилось карабкаться, цепляясь за кусты. Почва тоже была большей частью песчаная, нормальной опоры ногам не дающая.

Круча уступила место ровной местности.

– Господин сотник…

– Да?

– Видите?

Велехов проследил за пальцем хорунжего, примерно прикинул. Кора дерева повреждена, вроде цепляли сюда что-то. Но не растяжку же…

– Растяжка?

– Никак нет. Тут лебедку крепили, вот кора и повредилась. Из проезжающих – кто будет так, как мы, в гору карабкаться? И не наткнется никто, по крайней мере, случайно. А так – машину под горку подогнал, лебедку переносную зацепил за дерево – она тут в схроне была вместе со всем, – и все. Надо – спускай спирт в машину, надо – поднимай из машины и ныкай. Такая лебедка до пятисот килограммов зараз тянет. Мы, считай, по этому повреждению на коре схрон и нашли.

– Ясно…

Схрон был всего шагах в двадцати от обрыва. Нечто вроде крытой землянки с хорошо замаскированным входом. Можно что угодно хранить. Или даже кого угодно – если людей через границу переправляешь. Сейчас вход в землянку был разрыт, а рядом стояли три казака с автоматами и…

Га… да никак баба…

Баба стояла над ямой и что-то писала, видимо, протокол, а казаки молча стояли рядом.

Не обращая внимания ни на казаков, ни на бабу, сотник подошел к расстеленной на земле плащ-палатке, взглянул. Шесть стволов. Все – германские, фирмы «Эрма», но под наш калибр 6,5 – не казацкий, а пехотный. Все – новенькие, в заводской смазке еще, на одном из автоматов – цейссовский оптический прицел. Недешевое оружие. И не гражданское, самое что ни на есть армейское, не уступающее тому, что у казаков.